Иржи Грошек - Реставрация обеда

Использование шизофрении в корыстных целях – это литературное творчество…

Однажды я добровольно посетил полицейский участок. Подошел к дежурному офицеру и принялся его изучать…

– Что вы хотите? – наконец обратил внимание дежурный офицер на мои подмигивания.

– Ничего, – невинно ответил я. Поскольку раздумал заявлять в полицию, что разбил их патрульную машину – своим унитазом.

Я полагал, что дежурный офицер должен был сам обо всем догадаться, исходя из моей внешности. Для этого и подмигивал.

– У вас нервный тик, – догадался офицер.

Неправда. У меня – идиотизм, Потому что надо пользоваться службой доставки, а не таскаться с унитазами по городу, Это же вам не Африка, чтобы употреблять свою голову вроде багажника… На улице Кшижиковой с моей головой случился крен, и я врезался вместе с унитазом в припаркованную машину. По счастью – без водителя, но к сожалению – патрульно-постовой службы, О чем я и прибыл доложить в ближайший полицейский участок, что мой голубой унитаз теперь у них на службе – торчит из лобового стекла…

А потом подумал, какие богатые смысловые ассоциации могут возникнуть при совмещении унитаза с полицейской машиной! Поди докажи, что это сделано не специально. И расхотел заявлять о случившемся, дабы не подвергать свою жизнь полицейскому произволу.

– Что-нибудь еще? – спросил нетерпеливый офицер, поскольку я продолжал топтаться возле его загородки.

– Надо бы оглядеться, – резонно заметил я, имея в виду, что акты вандализма у меня получаются только по вдохновению…

– Ну а пока, – набычился дежурный офицер, – не мог бы я взглянуть на ваше удостоверение личности?

– Хотя бы одним глазком? – снова подмигнул я, доставая из кармана свои документы.

Потому что полицейские всегда рассматривают их с вожделением, словно там вклеена фотография Памелы Андерсон. Это был некий фокус всех представителей власти – видеть Памелу Андерсон там, где ее нет. Мне этот фокус не удавался.

– В порядке, – заявил офицер, возвращая мои документы.

– А вы не знаете, кем была пани Кшижикова? – зачем-то спросил я и понял, что – проговорился.

Теперь обнаруженный на улице Кшижиковой унитаз – будут отождествлять со мною. Поэтому поспешил исправить положение и затуманить полицейскому мозги…

– Мне кажется, что она страдала, – вздохнул я.

– Кто?! – рассвирепел дежурный офицер и стал похож на оккупанта.

– Пани Кшижикова, – спокойно ответил я…

«…В ее доме всегда квартировали офицеры. И каждый раз пани Кшижикова была готова расплатиться по контрибуции. „Если меня будут к этому принуждать, – говорила пани Кшижикова за ужином, – я исполню свой долг с немецкой педантичностью". Пан Кшижиков печально соглашался, что право победителя на „шнапс унд фрау" – незыблемо испокон века. Пан Кшижиков допивал свое жидкое пиво, с сожалением рассматривал пустую кружку и уходил спать пораньше, дабы не мешать пани Кши-жиковой расплачиваться по контрибуции. „Но только в случае, если тебя будут к этому принуждать", – говорил напоследок пан Кшижиков, позевывая. „Если меня будут к этому принуждать!" – соглашалась пани Кшижикова. Она занимала свой боевой пост в гостиной и обнажала подвядшие прелести до разумных пределов. Чтобы привлечь, а не шокировать. Расквартированный офицер стучал на втором этаже сапогами, а пани Кшижикова терпеливо ждала, когда победитель соизволит осуществить свое право. „Ну?" – спрашивал утром пан Кшижиков. Пани Кшижикова отрицательно качала головой и предполагала, что следующей ночью ей предстоит расплачиваться вдвойне. „Если тебя будут к этому принуждать!" – предупреждал пан Кшижиков и уходил на работу. „Если меня будут к этому принуждать… – вторила ему пани Кшижикова. Время от времени расквартированные офицеры приводили штабных девиц, которые без принуждения скакали с офицерами на кровати и ржали, как лошади. „С нами бог!" – крестился пан Кшижиков из гуманитарных соображений, глядя, как с потолка сыпется побелка. Он сомневался, сможет ли пани Кшижикова полностью расплатиться за все оккупированные территории. „Если меня будут к этому принуждать!" – уверенно заявляла пани Кшижикова и берегла силы. Она круглосуточно лежала на диване в гостиной, не допуская к своему ангажированному телу пана Кшижикова. Впрочем, и сам пан Кшижиков с пониманием относился к миссии пани Кшижиковой. „Если тебя будут к этому принуждать, – нравоучительно повторял пан Кшижиков, – не вздумай сопротивляться!" – „Ах, если меня будут к этому принуждать…" – вздыхала пани Кшижикова, глядя, как очередной офицер покидает квартиры…»