Ирина Дедюхова - Время гарпий

— Да, ты бы ничем не пожертвовала ради нее, у тебя были свои планы, в которые никогда не входили высокие цели, — с грустью ответила Сфейно. — Ага, слово «душа» в исконном смысле и «окультно-терминологическое» значение слов… эта девчонка определенно почувствовала, что слова там обретают иную силу. Значит, мы не ошиблись! Эвриале выбрала именно ту Каллиопу!

— Так мне надо было просто убедиться, что Каллиопа — настоящая? От меня совсем ничего не зависело с самого начала? — обескуражено протянула Эрато.

— Но ты же пришла ко мне именно за этим, — удивилась ее реакции Сфейно. — Ты пришла мне доказывать, что от тебя ничего не зависело, а я лишь это подтвердила. Все, как видишь, зависело лишь от одной Каллиопы, от того, настоящая она или нет. Стоило ей обратиться к этой девчонке, та услышала «крик Каллиопы» и уже солгать не смогла, понимая, что предаст не ее, а себя. Как видишь, от ее признания ничего тоже не зависело, она ведь на самом деле — никто, проходной персонаж эпоса Каллиопы. Но от этого признания многое зависело для нее самой. Она-то сейчас спокойно пьет чай у себя дома, хорошо зная, что не к ней ворвется Холодец с конями Подарги.

— Она в своем блоге написала, не какой-то «гениальный писатель», вообще не хороший и плохой, а… единственный! — тоном школьной ябеды сказала Эрато, поджав губы.

— Но она права! — со смехом оценив шутку Каллиопы, возразила ей Сфейно. — Она сознает свою ответственность. Каким бы непродолжительным ни было ее время, на флаконе будет лишь ее имя. И где бы я не оказалась, возле меня от вашего времени останутся лишь ее часы. Начинаю подозревать, что в этой вашей «филологии» что-то есть. Пусть это, конечно, не «наука», но девушка это поняла куда лучше тебя, хотя ты гораздо больше ее знаешь о нашей «мифологии». Но она ее приняла, склонила голову! А ты хотела более удобную Каллиопу, чтобы тебе не пришлось стыдиться сестры за шуточки идиотов? При этом ты понимала, что окружающие неадекватно воспринимают сказанное ею, говоря, будто она «бьется в истерике», «орет». Но ты лучше знала, что они просто слышат в ее словах то, что древние называли «криком Каллиопы». Ты не помогла ей, прикрываясь поговоркой «Надо помочь таланту, бездарность пробьется сама!» Скажи, ты помогла ей написать этот роман или издать? Нет, но ты помогла отнять у нее честную победу и отдать в руки ничтожеств.

— Проблема в том, что я всего этого не знаю точно, — с раздражением откликнулась Эрато. — У меня нет жесткой определенности!

— Правильно, все вокруг кажется зыбким, все размывается, все пока не окончательно, ведь время еще не вышло. Каллиопа лишь собирается написать о нашем разговоре. И лишь когда он кажется записанным ею, все станет определеннее, — рассмеялась над ней Сфейно. — Милочка, тебе надо было внимательнее прочитать ее гимн Прекрасному Слову. Хотя… вы привыкли относиться к поговорке «мир держится на честном слове» — как к «форме речи».

— И что в такой ситуации может сделать ее Слово? Что? — воскликнула Эрато, накладывая себе в чай ярко-красные ягоды засахаренной малины. — Даже эта ее беспомощная угроза «от вас всех останется лишь то, что я о вас скажу!» принесла ей одни неприятности и проблемы с правосудием.

— Это «правосудие» лишь опровергает твои доводы, — невозмутимо ответила Сфейно. — И подтверждает, что Эвриале не ошиблась в ней почти четыре десятка лет назад. Взгляни на флакон! Помнишь, как мало песка было у нее? Все события — звенья неразрывной цепи, соединенной временем. Все эти люди, решившие вместо времени осуществить суд над Каллиопой… просто подарили ей свое время. Но ведь они этого и хотели! Только время совершает справедливый суд, вынося свой приговор. Но вы же тоже к этой истине относитесь, как к «фигуре речи»! На самом деле, большинство желает просто… остановить время, не понимая, насколько легко это сделать.

— Видно, лучше было вообще не жить, а главное — со всеми с вами не надо было связываться! — воскликнула Эрато, невероятно развеселив им Сфейно. — Зачем жить, если от меня останется только то, что она обо мне скажет в… качестве «проходного персонажа»!

— Но у тебя был шанс стать куда более значительным ее персонажем! — возмутилась ее непоследовательности Сфейно. — Но ты предпочитала, чтобы от тебя остались более приземленные вещи: твои серьги, не уступающие по красоте серьгам гарпий, твоя сумочка из змеиной кожи, твоя машина, на которой непременно появятся вмятины копыт сыновей Подарги… От тебя останется то, что сирены с любовью называют «вещественными доказательствами жизни». Как там у Шиллера?..