— Так считают лишь недалекие люди, полагающие, будто сильным мира сего позволено выставлять свои пороки напоказ, — назидательно продолжила Урания. — Зевс потому и выбрал образ лебедя, как после принимал облик быка или золотого дождя, что хотел сохранить втайне свою страсть.
— Может быть, это тот защипанный гусенок, который согласился вернуть Иванушку домой? — наивно предположила девочка.
— Нет, это вряд ли, — пояснила Урания. — В рукописях Евдокса Книдского, жившего в IV веке до нашей эры, описывается, как Фаэтон, сын бога Гелиоса, взялся управлять солнечной колесницей своего отца, но не справился и чуть не испепелил землю огненным жаром. Опасаясь, что Фаэтон погубит землю, Зевс поразил его молнией. Из сострадания Аполлон поместил его изображение среди звезд в созвездии Лебедя. А друга Фаэтона Кика, погибшего вместе с ним, он превратил в лебедя, который каждую осень уносил его в Гиперборею.
— Так мы летели сюда на Кике? — приподнялась на локте девочка. — Вот здорово!
— Мне ближе другое объяснение значения этого названия, — задумчиво проговорила Урания. — Над нами — истерзанный сын музы Каллиопы Орфей. Его останки были помещены на небо в образе Лебедя недалеко от созвездия Лиры, когда его растерзали вакханки, а мать собрала его останки. И он оказался как раз над Россией, улетая зимой на далекую Родину. Все другие объяснения вытекали, потому что никто не знал, почему Орфей со своей лирой оказался так далеко от Эллады. Но мы-то с тобой теперь знаем, почему так случилось?
— Знаем! — прошептала девочка. — Ой, это же мама!
— Здорово! — рассмеялась Урания.
Зайдя в Лебединое озеро почти по пояс, балерина Владимирская кричала стихи Николая Заболотского, раскинув руки. На берегу бегали встревоженные сатиры и нимфы, пытаясь поймать ее за подол всплывшего одеяния. Оглушительно стрекотали кузнечики и звезды опускались все ниже, будто стараясь заглянуть в темное зеркало воды…
Сквозь летние сумерки парка
По краю искусственных вод
Красавица, дева, дикарка —
Высокая лебедь плывёт…
Головка ее шелковиста,
И мантия снега белей,
И дивные два аметиста
Мерцают в глазницах у ней.
И светлое льется сиянье
Над белым изгибом спины.
И вся она как изваянье
Приподнятой к небу волны.
— Идите сюда! Вода теплая! — крикнула музам Владимирская.
Музы пробовали войти за ней в воду, опасливо придерживая подолы белоснежных одежд.
— Просто фарс какой-то! — осуждающе сказала с берега женщина, тугие пряди ее волос шевелились на ветру, как живые. — Никакого чувства меры! Никакого осознания особой красоты трагического финала!
Но тут на нее полетели брызги от плескавшейся с Уранией Марины, и она зябко повела плечами, отпрянув от воды.
— Ага, и никто пока даже не утоп! Какая жалость! Но, признаюсь, мне так даже больше нравится, — заявил стоявший рядом с ней Хронос и, подняв бурю визга, брызг и хохота, с шумом бросился в воду.
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу