Гийом Мюссо - Потому что я тебя люблю

А всего лишь иллюзия.

В конце концов муж уступил — около девяти часов вечера, когда он решил, что единственный способ продлить ей жизнь — это, быть может, дать ей возможность жить в других. Немедленно бригада медиков изъяла сердце, легкие, поджелудочную железу, кишечник, чтобы отправить их в разные города страны: Лос-Анджелес, Сан-Диего, Санта-Барбару…

А печень поместили в стальной контейнер, погруженный в ледник с толченым льдом для поддержания определенной температуры. Охлаждаемую камеру на вертолете доставили в Лас-Вегас.

Тереза была первой в листе ожидания. Этот трансплантат она прождала более двух лет. Нехватка органов для пересадки, а также редкая группа крови затянули срок ожидания. Еще месяц-другой, и болезнь унесла бы ее…

— Операционный блок только что освободился, — объясняет Крэйг Дэвис. — Мы сможем прооперировать вас через час, и как раз за это время проведем биологическое исследование.

— Я бы хотела, чтобы со мной осталась моя дочь, — просит Тереза.

— Она может побыть с вами до момента поступления в операционный блок, — соглашается врач, сопровождая пациентку в отдельную комнату.

Все идет своим чередом: медсестра берет кровь, анестезиолог проводит беседу и уверяет: «Вы почувствуете себя словно заново родившейся». Потом — предоперационный душ с бетадином, и — ожидание.

Эви витает в облаках. Страх потерять мать, от которого у нее долгие годы скручивало в тугой узел живот, мало-помалу рассеивается. Она физически чувствует, как что-то в ней высвобождается. Сегодня вечером она страстно верит, что все пройдет хорошо.

В трансплантат она верила всегда. Месяц за месяцем она следила за форумами и сайтами, чтобы понять истинную природу болезни матери. Она знает: операция — это последнее, что может вылечить мать. Конечно, при пересадке гепатит не исчезнет как по волшебству. Существует риск заражения пересаженного органа вирусом, но статистика выживаемости по отдаленным результатам демонстрирует очень высокие показатели.

Последние недели Эви несколько раз посещала церковь в Риверсайде.

Тайком.

Впервые за долгие годы она молилась.

Что еще можно сделать, если нет другого выхода?

Когда она была маленькая, то находила утешение, уверяя себя, что ангел-хранитель присматривает за ней. Потом, когда Эви повзрослела, она больше ни во что не верила. Ни в ангелов, ни в богов, ни в карму.

С некоторых пор она вновь задается вопросами.

Часто у Эви возникает впечатление, что ее преследует какой-то рок. Ей кажется, что ее прошлое и будущее были давно предопределены и записаны в одну большую книгу судьбы…

Истек час после визита анестезиолога.

Потом час с четвертью.

Почему так долго?!

Опять она чувствует, как в животе завязывается узел. Передышка была так коротка. Когда доктор Дэвис в сопровождении медсестры наконец возвращается в комнату, Эви инстинктивно догадывается, что новости будут плохие.

— Мы получили результаты ваших анализов, Тереза, — говорит он с досадой.

Эви потрясенно смотрит на врача, который машет перед глазами матери листком бумаги.

— Вы совсем недавно пили алкоголь! — горячится Дэвис. — И вы знаете, что это аннулирует договор!

В течение нескольких секунд фраза словно повисает в воздухе…

Этого не может быть.

Подавленная Эви поворачивается к матери.

— Я совсем ничего не пила, доктор, — клянется Тереза ошеломленно.

— Мы провели исследования по двум разным образцам. И по каждому из них — результат положительный. Тереза, вы нарушили контракт, который гласит: строгое, по меньшей мере, шестимесячное воздержание от алкоголя до трансплантации. Вы взяли на себя обязательства.

— Я ничего не пила, — вновь защищается Тереза.

Но врач ее больше не слушает.

— Вызовите следующего по списку, — приказывает он медсестре. — Нельзя потерять орган.

— Я не лгунья, — негодует Тереза.

На этот раз она смотрит на Эви, а не на Дэвиса Крэйга. Это свою дочь, а не его, она старается переубедить. Тереза понимает, что бой с врачом уже проигран. А впрочем, она никогда не доверяла этой истории с пересадкой. Она чувствует, что скоро умрет, но ей необходимо сохранить доверие Эви.

— Клянусь тебе, я не пила, дорогая моя, — говорит она, вставая с кровати.

Потрясенная Эви отступает назад.

— Эту фразу ты повторяла мне, наверное, сто раз с тех пор, как мне исполнилось три года, мама…

— Ты права, но на этот раз…

— Я тебе больше не верю.