Павел Зайцев - Увидеть море

- Привет, ребята, — улыбнулась она смущенно. — Вам тут мой муж денег должен. Вот возьмите, пожалуйста. Я также хотела бы извиниться за его поведение — он не должен был так поступать.

На секунду повисла неловкая пауза, лишь в тишине печально похрустывал деревянными стенами ссыхающийся от жары съемный домик. Маша подошла к столу, слегка замешкалась, не без труда извлекая пятидесятидолларовую бумашку из узенького кармашка узких облегающих шортов и повернулась, чтобы уйти. Тут же все вокруг пришло в движение. Мужчины бегали и галдели.

Дима прижимал руки к груди и пытался всучить обратно злосчастную купюру. Я качал головой и с сокрушенным видом всплескивал руками. Шурик по-кавказским обычаям гарцевал вокруг дамы со стулом, одновременно открывая невесть откуда извлеченную бутылку мартини. И лишь один Виталик эргономично пожирал макароны с мясом, не сводя напряженного взгляда с коричневых окружностей, озорно темнеющих под белой маечкой жены латышского вице-олигарха.

- Ну, что вы, Маша, как можно нас так обидеть? Соизвольте хотя бы не побрезговать бокалом вина! За то, что вы оказались гораздо смелее и честнее некоторых мужчин, — заговорил Дима высоким слогом, что легко можно было понять — он холостяковал без малого второй год.

- Вообще-то завтра на работу, — заколебалось воплощение богини Афродиты на Земле, — разве что совсем чуть-чуть.

Под непрестанные шутки, тосты и комплименты «чуть-чуть» растянулось на пару часов. Дима и Шурик так часто поднимали тосты за прекрасных дам, что не заметили стремительного входа в фазу остекленения.

- «Булава» нейтрализует любую пиндосскую ПРО! — стучал Саша массивным кулаком по шаткому столику, забыв про «прекрасных дам», — да мы их разделяющимися боеголовками закидаем!

- И сколько у нас сейчас таких ракет? Сколько? — горячился Дима. В оружии Дима эксперт.

Виталик, как мудрый индейский вождь, довершил расправу над макаронами и заиндевел в кресле-качалке, окутав себя сизыми клубами облегченного Мальборо.

- А кто у вас Сэллинджера читает? — повернулась ко мне Маша, указывая на небольшой томик рассказов, который я притащил из местной библиотеки. — Я обожаю «Над пропастью во ржи». Лицо её раскраснелось, похоже, она совсем забыла о том, что спешила домой.

- Ты Сэллинджера любишь? — воскликнул я с интонацией «красавица, да ты ещё и собутыльник!», разливая Абсолюта в стаканы с мартини. — Это же мой любимый писатель!

- Да, только я рассказы не читала, — с большим интересом она посмотрела на меня, — расскажешь?

Хочет ли кот валерьянки? Хочет ли черная дыра поглотить?

О Сэллинджере я мог говорить часами.

- Я рад, что ты спросила! — солидный «бульк» мандаринового пойла прорвал упругую поверхность вермута и закружился в стакане замысловатыми маслянистыми завихрениями. Опрокинув смесь в раскаленное жерло глотки, я отпустил поводья своего интеллектуального коня.

- Конечно, «Над пропастью во ржи» — повесть замечательная, но самое лучшее, что написал Сэллинджер — это все-таки его серия рассказов о семье Глассов! Одна из самых недооценненых книг в современной литературе! Короче, если в двух словах — члены этой семьи отличаются от окружающих людей одной особенностью. Все они очень тонко чуствуют красоту. Этот талант или болезнь (смотря с какой стороны посмотреть) приводит к тому, что существовать в мире обычных людей для них — сложная задача. Они не способны кривить душой, лгать, изворачиваться. По сути — все творчество Сэлинджера — это философский манифест. «Красота спасет мир» — сказал Достоевский, так? Вот собственно эту идею он и развивает. (Кстати Достоевский и Толстой единственные писатели, которые, как он считал, достойны подражания). В свое время Достоевский создал своего великолепного «Идиота», князя Мышкина, как идеал «человека прекрасного». Носителя той самой душевной красоты, которая «спасёт мир»… Тебе интересно? А то гружу тут фигней всякой заумной…

- Нет, нет, ты что! — Маша, показалось, даже обиделась. — Очень интересно, продолжай, пожалуйста!

Очередная порция мартини с водкой обожгла молодые пищеводы. Я галантно подпалил даме сигарету шуриковой зиппой и продолжил:

- Так вот когда этот «носитель красоты» был запущен создателем в вымышленный-реальный мир романа, стало ясно, что ничем иным кроме трагедии история окончиться не может. В конце её всегда маячит гора и крест. Точно так же, как и в первый раз, когда такой «носитель духовной красоты» в первый раз встретился с человечеством под видом Иисуса из Назарета…