Павел Зайцев - Увидеть море

Где-то в полночь Шорохову позвонили. Поговорив, он нервно возбудился и замахал руками.

- Так, все слушаем сюда, счас едем на «Надежду» лабать с моей бригадой, — прокричал он так, что вены на его мощной шее вздулись, а глаза выпучились.

- Гитару брать? — озабоченно спросил я, понимая, что «увидеть море» нам придется сегодня ещё не раз.

- Не надо, — усмехнулся Шорохов. — Там всё есть.

Девушки, а с ними и большая часть парней отсеялись. Кто-то уже был слишком пьян, чтобы куда-то ехать, а кому-то было завтра с утра на работу.

- Нам можно, — успокоил меня Черешнев. — Мы в командировке. Да к тому же когда ещё ты попадёшь на медеплавильный завод.

Если бы изнеженных голливудских актёров можно было заманить в этот антигуманный край, то снимать «Властелина колец» Джексону нужно было бы здесь. На «Надежде».

Подъехав на территорию на двух такси, мы надели каски и дыхательные маски, выданные Шороховым, и вступили на эту поистине впечатляющую территорию Мордора. По огромному высотой с многоэтажный дом тёмному цеху носились исполинские ковши с расплавленным металлом, объятые снопами искр. Грохот давил на перепонки, жар плескал в лицо горячими волнами. Масштабы происходящего придавили нас к земле, заставив почувствовать свою ничтожность и мизерность.

Никакие тангарские гномы не построили бы того, что строили советские люди!

- Что? Впечатляет? — улыбнулся Миша, наслаждаясь произведенным эффектом. — Вот тут я работаю!

- Пойдем в каптерку. Сегодня у моего товарища день рожденья, — махнул нам рукой Шорохов, — только под ноги смотрите и голову берегите.

Мне было неловко, что мы пришли на день рожденья без подарков, без бутылки и без гитары. Но как только мы вошли в «каптёрку», я понял, что опасения мои были напрасны. Мало того, что в этом весьма цивильном помещении все было в порядке с едой и выпивкой — это была настоящая реп база с барабанами, усилителями и комбиками.

- Мы здесь репали с моей первой группой, — пояснил Миша.

- А вы тут в Норильске умеете жить, — радостно засмеялся я.

- А ты как думал? — подмигнул Шорохов.

Домой мы возвращались на такси под утро, измотанные, но довольные.

- Ну, как тебе было «джемить» под потолком работающего медеплавильного цеха? — хмыкнул Черешнев.

- Да уж, — согласился я. — Похоже, не зря приехали все-таки.

- Кстати, — довольно хохотнул вдруг мой коллега. — Я понял, откуда у тебя такой переводческо-поэтический дар образовался.

- Ну-ка, — заинтерсовался я.

- Ты фонетику на третьем курсе сдавал?

- Ну, канеш.

- Так там это стихотворение мы все к зачету готовили. На интонирование. Роберт Бёрнс «Май харт». Вот оно и въелось у тебя в подсознание, так что ты его в оригинале автоматом и выдал.

- Аааа! — я хлопнул себя по колену и захохотал, — Семён Семёныч!

Двадцатидвухлетний переводчик Лёва сидел за своим рабочим столом, подперев щёку правой рукой и уставившись в документ, открытый на экране ноутбука.

Его выражало крайнюю степень сосредоточенности.

- Привет, парни, — сказал по-английски запыхавшийся Джон Физзинг директор проекта с австралийской стороны. — Лео, пойдем срочно — нам нужна твоя помощь с переводом!

Лёва даже не повёл бровью, продолжая изучать документ на экране.

- Это ненадолго, — смутился Джон, — потом допереводишь свой документ.

Вчерашний студент не двинулся с места, давая понять, с какой высокой колокольни плевал на главного босса.

На Джона было жалко смотреть. С минуту он стоял и сконфуженно таращился на невозмутимого Лёву, явно не зная, что ему делать.

Ничего не придумав, он смутился, покраснел, и, буркнув что-то вроде «ну если ты так занят, зайду попозже, хотя можно было и вежливей…», скрылся за дверью.

Лёва продолжал сверлить глазами ноутбук.

Как только дверь в наш кабинет захлопнулась, мы с Черешневым перестали сдерживаться и упали на свои столы, сотрясаясь от смеха.

- Ахахаха! «если ты так занят», блин!

- «Это не надолго», видите ли! Гыгыгы!

Лёва спал с открытыми глазами.

Эту особенность юного переводчика мы открыли не так давно. Несколько раз Женя и Чупахин обращались к нему по каким-то деловым вопросам и были встречены оскорбительным молчанием. Наконец, я, озверев, от такой наглости, как-то ткнул его в плечо. Тогда-то всё и выяснилось.

Сейчас Лёва проснулся и ошалело крутил головой.

- А? Что? Я заснул что ли?

- Ага, — веселились мы с Черешневым, — а к тебе в это время Джон приходил, упрашивал помочь с переводом!