Анатолий Азольский - Легенда о Травкине

— В столовую не пробьешься... Сами себя кормим. Нашли ход в склад, где НЗ на случай войны. У кладовщика вымениваем за водку картошку, капусту, соленья, крупу.

— А водку где достаете?

— Часть той капусты обмениваем в Сары-Шагане на водку...

— Не стыдно? — тоже из вежливости поинтересовался Травкин.

— Не нас надо стыдить насчет склада... Война случится — так никакой склад не понадобится. А чтоб войны не было — надо кормиться.

Вадим Алексеевич улыбнулся... Он испытывал удовлетворение. После душных коридоров «Долины», после разговора с Родиным он попал к родным людям, к Великому Братству. Когда при Травкине заходила речь о каких-то отчаянных мазуриках, шулерах и авантюристах, он с удовольствием вспоминал, что в его отделе живет и здравствует пройдоха Каргин, душа нараспашку и сорвиголова, житьем-бытьем своим как бы компенсирующий отсутствие у Травкина головокружительной удали и дерзости.

На 35-ю Травкин решил больше не ездить. Отвращала «Долина». Он мысленно затыкал уши, когда слышал о ней. Хватит с него этих мерзостей! Он их насмотрелся у Зыкина.

В скором времени Травкин повстречается с Валентином Воронцовым. Пройдут годы, развяжет язык Владимир Михайлович Родин и даст свое объяснение тому, что называл он агрессивной дуростью таланта. Произведя генеалогические изыскания, Родин заявит, что виной всему — девичья любознательность бабки Воронцова (по материнской линии), курсистки, в годы Первой мировой войны застрявшей в Швейцарии и подружившейся с русскими социал-демократами. Один из них бабке приглянулся, его она подкармливала, ссужала мелочишкой. В пивных и публичных библиотеках бабка, немалым состоянием обладавшая, пропиталась духом социал-демократии и встала на платформу Советской власти задолго до того дня, когда на этой самой платформе к купеческому особняку подкатили матросы с винтовками — обобществлять имущество способом экспроприации. Верховодила матросами личность с маузером, курсистка опознала в личности чахоточного эмигранта, того самого, которого подкармливала. Революция пошла ему на пользу, он окреп не столько морально, сколько физически, через два вечера шмякнул на стол селедку: «Маня, разделывай, пришла пора свадьбу крутить!..» Дочери своей курсистка передала все, что знала и умела, вплоть до симпатий к вооруженным мужчинам (Родин особо подчеркивал эту наследственную черту), и дочь выскочила замуж за рядового милиционера с наганом на боку. Семья жила бедно, погремушку для дитяти не на что было купить, и орошавший пеленки Валенька, будущий Валентин Александрович Воронцов, мать подзывал трелью милицейского свистка. Заснет, а над ухом три голоса: из черного зева радиорепродуктора сообщения о разгуле фашизма в Европе, отец матерно гвоздит мировую буржуазию, из-за происков которой кривая преступности не падает, а тянется вверх, а мать обрывает его на чистейшем английском языке, требуя говорить потише, начиная с участковым занятия, предусмотренные, кстати, руководством московского уголовного розыска. Три речевых потока вливались в розовые ушки младенца, гипнопедическим путем усваивались им, в результате чего первыми словами его были не «ма-ма», не «ба-ба», а «Смерть мировой буржуазии!» — на английском языке с оксфордским выговором, и боевой клич карапуза дополнялся не по-детски свирепым предупреждением: «Первый выстрел в воздух! Остальные...» Куда будут направлены последующие выстрелы — на это не хватило ни дыхания у младенца, ни умения выговаривать много слов подряд с конвойно-вологодским произношением.

В декабре загрохотали по полигону солдатские сапоги, в накаленных проводах понеслось одно и то же слово: «Травкина!.. Травкина!..» Вадима Алексеевича нашли на площадке 48-А, сунули в вертолет, доставили на 4-ю, подвели к московской трубке. Травкин слушал, не вынимая изо рта сигареты. ЧП! Грандиозное ЧП в Кап-Яре, на полигоне у Каспия! Вдруг не пошла партия серийных «Бугов», срочно командируйте опытных настройщиков, сдававших первые экземпляры станций этого типа! Срочно! Немедленно!

Громыхавшие в трубке угрозы и сквозившие в ней страхи на Травкина не подействовали. Уж он-то знал, что таких ЧП — три маленьких в году и одно побольше в конце года. План, надо давать план — и бывало, опытные начальники намеренно драматизировали положение в декабре, искусственно создавали авралы и штурмы, чтоб благополучным завершением годового задания прослыть умными организаторами производства.