Исмаиль Кадарэ - Вестник беды. Islama nox

Но покоя в душе не было. Пять недель жизни были связаны с ними. Они казались ему то красивыми, то безобразными. Он то любовался ими, то проклинал их. Полмиллиона женских лиц закроют они. Будут касаться их лбов, щек, губ, ощущать их дыхание. Станут свидетелями их тайных вздохов. Ведь этих навьюченных мулов, этот свадебно-траурный караван сопровождал не кто иной, как он сам.

И вот их уже нет. Опустели вьючные седла мулов, жующих теперь сено в хлеву постоялого двора. Опустела и его душа.

«Бежать, бежать! Скорее вернуться домой, к жене, к детям. Как от чумы, бежать от таких дел, забыть все навсегда…»

Во дворе стемнело. Дождь лил не переставая. Хаджи Милети вдруг нестерпимо захотелось плакать.

Обычно обратный путь казался ему легче, короче. На этот же раз он был безмерно долгим. Более захолустными выглядели теперь города и поселки, а погода продолжала портиться. Вступая в какой-нибудь город, первое, что он ожидал увидеть, это женщины под чадрой. Однако их нигде не было. Чужеземки, как и раньше, ходили с открытыми лицами. «Странно», — подумалось ему. А впрочем, ведь он не знал ничего о том, как будет исполняться фирман, как власти принудят женщин носить чадру.

«И какое мне до этого дело!» Сказав так, он ощутил, что его охватило безразличие. Однако, вступая в следующий город, он вновь был готов обратиться к первому встречному: «Куда подевались все те чадры, которые я с такими муками волок с другого конца света?» Он не мог понять даже, чего ему хотелось больше: увидеть эти черные полотнища скорбно развевающимися на ветру или узнать, что они преют в тюках где-нибудь в глубине склада, словно угольные залежи в недрах земли.

Однажды в мыслях пронеслось: а не приснилось ли ему все это? Но потом он подумал: фирман ведь мог быть отменен.

«Да пусть делают с ними что хотят!» — говорил он, не отрывая взгляда от дали, в которой терялась дорога. Уже давно осталось позади Сараево. Он приближался к Шкодре. Величественные мечети и церкви этого города тревожно мерцали в тумане.

Дождь начал накрапывать, когда он входил в город, а когда приблизился к «Новому трактиру», где уже ночевал, дождь и не думал утихать. Двор трактира был усеян мелкими лужами. Но это его ничуть не волновало: в любом случае он не испытывал ни малейшего желания бродить по городу.

Усталый и замерзший, сидел он, согнувшись, в углу просторной комнаты до самого вечера. Хозяин заведения засветил керосиновую лампу, висевшую у потолка. Постояльцы расселись вокруг низенького стола, чтобы поужинать. По тому, как обращались они друг к другу, видно было, что многие из них уже давно здесь. Должно быть, это были чиновники или инспекторы, прибывшие сюда по служебным делам из центра. Чувствовалось, что всем не терпится поскорее вернуться в столицу. Из разговора Хаджи понял, что люди эти — важные птицы. Он примостился с краю, стараясь не привлекать к себе внимания. Но все же не остался незамеченным. В то время когда трактирщик раскладывал тарелки и ложки перед постояльцами, один из них — с длинным лицом и полузакрытыми глазами, отчего слова, им произносимые, казались пренебрежительными, — спросил, обращаясь к Хаджи Милети:

— А ты, приятель, по делу тут?

— Я? — переспросил Хаджи удивленно. — Я сопровождаю караван, ага. Привез чадры.

— Так это ты доставил их сюда?

Все взгляды устремились на Хаджи Милети. Он утвердительно кивнул.

— Последние дни здесь, в Шкодре, только об этом и говорят, — сообщил трактирщик, ставя посередине стола миску с фасолью. — Угощайтесь, прошу вас! Хватит на всех, еще и добавка будет.

— Благодарствуем, уста! — донеслось сразу несколько голосов.

— У всех ли есть ложки и тарелки? Не забыл ли я чего? — спросил трактирщик.

— Нет-нет, — поспешил ответить кто-то уже с полным ртом. — Да благославит тебя Аллах!

Лицо трактирщика светилось удовольствием.

— Весь город гудит, только и разговоров что о чадре, — заговорил трактирщик, видимо довольный тем, что за столом завязалась беседа. — Да и понятно почему. Для наших мест это невидаль: и для женщин, и для мужчин. О фирмане здесь все наслышаны. Но никто не знает толком, как все будет. Поговаривают, что жандармы будут хватать любую женщину, которая осмелится выйти из дома без чадры. Слышал я, что за нарушение фирмана будут брать штраф, а может, даже сажать в тюрьму.

— В самом деле, что же будет? — спросил один из постояльцев у Хаджи Милети. — Уж кто-кто, а ты должен об этом знать.