Павел Пепперштейн: Пражская ночь

Прямо к золотой луне
Летят комары!

Боги, люди и народы
Исчезают навсегда
Как текучая вода
В гибком зеркале природы.

Ее мальчик далеко
Пьет других инопланетянок сок, поет им песни.
Может быть, все нечестно так,
Зато так наверно интересней.

Любимая, мой друг хотел сказать тебе
Чтоб ты взяла огромный белый зонт
Когда пойдешь на пляж,
Но не сказал.
Внезапно был сражен стрелой Амура
И вниз упал со скал, разбившись в пыль.
Амур же хохотал. Его оскал
Блестел в лучах полуденного солнца
Он был высок, Амур, — старик, стоял на скалах,
Гигант, покрытый серой чешуей,
С коралловою дикой бородой.
Охотник за сердцами казался весело-сердит.
Он прошептал: «Охота молодит».

Так остро пошутил Амур Иваныч.

Приходит капризное счастье.
Уходит капризное, счастье.
Дует ветер-ветерок,
Но нагрянет нужный срок:
И снова приходит капризное счастье.

Илия-пророк. Или я — пророк?

Я показал тебе, Пасечник,
Яркую капельку яда.
Быстро развеяли ветры
Дым твоей лейки над садом.

— Рррррррр! — прокатилось над пасекой.
— Мммммм… — нежно ответили ульи.

Еще старый Лобстер говаривал:
Ограбление — это вам не блядь снять!
Ограбление — это, блядь, не в рот дать!
Код взломать — так это надо знать, блядь!
Сейф открыть — так попотей и вскроешь, блядь.
Ну а если на прокате шухер, блядь,
Так тогда пуляй во всех, блядь.
Раненых своих не оставлять, блядь,
Как ебало на суде раскроют, блядь,
Так вобще их не унять, блядь;
Только в камере подушку в нос, блядь,
А потом на свежий труп поссать, блядь!

Не ищи! Не ищи… не ищите меня
В этот вечер печальный, ненастный.
В угасающем свете ушедшего дня
Я лежу безучастный, бесстрастный.

Я лежу, улыбаясь, в глубоком снегу —
Надо мной метель золотая —
И я вспомнить о прошлом уже не могу
И о будущем больше не знаю.

Я не мертв. Я, быть может, живее живых,
Но я в сон бесконечный закован.
В глубине беспредельных лесов вековых
Я беспечен лежу, очарован.
Пройти обратно по тропе невидимок.