Владимир Орлов - Земля имеет форму чемодана

— И что? — спросил Куропёлкин.

— И ничего, — сказала Баборыба. — Я просто понимаю, что мы сейчас вдвоём должны искать выход из загнавшей нас в угол ситуации. При этом мне нужны закабалившие меня пряники, а тебе — любовь женщины, для меня заколдованно-непонятной, и свобода от каких-то пробиваний, то есть просто свобода.

«Чёрти чего! — подумал Куропёлкин. — Зачем я спустился в Шалаш? Ради этой пустой болтовни? И уйти сразу неудобно…» Что его пригнало к Баборыбе? Боязнь одиночества? Скорее всего, именно так. Хотя он и понимал, что в женских ласках потребности у него сейчас никакой нет, и без Баборыбы, ожидающей, как и Селиванов, от него подвига (причём, если Селиванова заставляли усердствовать государственные заботы, то для Мезенцевой важнее была бабья тряпичная корысть), так вот без Баборыбы и Селиванова Куропёлкину было бы проще существовать и понимать себя.

Но он и так вроде бы понимал, что живёт в скуке и в бессмыслии.

Однако не бессмысленна ли вся его жизнь?

— Макарыч, — спросила Лося-Мила, — что ты молчишь? Чего ты пригорюнился?

— Я думаю, — сказал Куропёлкин.

— Не об одной ли прекрасной незнакомке? — поинтересовалась Баборыба.

— Какой ещё незнакомке? — рассердился Куропёлкин.

И ведь, действительно, ни о каких прекрасных незнакомках в тот момент он не думал. Но опять ощущал тоску. Из-за кого? Из-за чего? Несомненно, из-за осознания бестолковости и пустоты собственной жизни. Надо же, придумал дело. На манер тех самых вспомянутых совсем недавно гонок по вертикальной стене на рыночных площадях. Конечно, никаких гонок устраивать он не предполагал, а в голову ему приходила мысль о водяном аттракционе — акробат из ночного клуба прапорщиков и синхронистка с серебрянной медалью в Аквариуме. И номер готов был придумать. Но очень скоро сообразил, что такие «площадные» аттракционы были уместны после войны или хотя бы в пятидесятые годы, нынче подобная чушь не смогла бы вписаться в нормы шоу-бизнеса и копейки бы не принесла.

Но если бы и выросло из более остроумной идеи какое-нибудь стоящее дело, что же, это было бы вершинным достижением его, Куропёлкина, жизни?

Горько стало Куропёлкину.

— Ты права, — сказал Куропёлкин. — Я впрямь думаю о незнакомке, назовём её так, кто она, мне неведомо, я пришёл к тебе просто поговорить, не более.

— Поговори, — кивнула Баборыба.

— Однако вижу, что у тебя в голове лишь Лигурийское море и яхты, — сказал Куропёлкин, — но говорить о них мне скучно. А потому я займусь самокопанием в своём отсеке. Простите, Людмила Афанасьевна, что из-за моей блажи вы оказались здесь, а вам так и не выдали пряников.

— Опять на «вы»? — спросила Мезенцева. — И к чему ваши слова о прощении?

Нет, убеждал себя Куропёлкин уже в своём отсеке, всё же разумно было попросить прощения за то, что из-за его выдохов, с усердием, мыльных пузырей уродилось существо под названием Баборыба. Ладно бы, просто из мыльных пузырей… А вот женщина с реальной судьбой Людмила Афанасьевна поспешила совместить себя с мыльными пузырями Евгения Макаровича Куропёлкина, то есть будто бы и на самом деле произошла из тех пузырей.

Ну, освободится он через два года, если его, конечно, выпустят из здешних засовов, что дальше-то с ним будет? Ну, окончил он пожарное училище, ну, может служить в ведомстве Шойгу. «День сегодня такой лучезарный (что-то там)… а — каска медная тонет в луче… и стоит мой любимый пожарный, ну, понятно, на каланче, он ударник такой деловой, он готов потушить все пожары, но не может гасить только мой», — слушал когда-то Куропёлкин песенку Эдит Утёсовой, вальсировал под неё, но на каланче пожарные теперь не стоят… По простоте души поступил он в огнебойное училище, а не по ярому желанию. И теперь будто бы и не помнил о нём. Во Владике же он недоучился в университете и дальше полез в артисты заведения Верчунова. Ради чего? Получалось, что ради более выгодного жизнеустройства, ради денег для пропитания родичей и себя, да ещё и с поселением в московских кущах. Сколько таких персонажей, и мужиков, и баб, нагличают и разоблачают себя в передаче «Давай поженимся». И сколько добытчиц и добытчиков шуршат в социальных сетях Интернета мухами-цокотухами, паучками и комариками. А уж если кому из них и удаётся прижаться к Москве надстроенными грудьми и благоприёмно-раскинутыми ногами или когтями вцепиться в неё, то сразу же в этих удачниках возбуждаются мечтания о виллах под Барселоной, недвижимости в старушке Англии с её газонами и об острове в Мальдивском архипелаге.