Евгений Гришковец: Шрам

Они ещё посидели, ещё выпили, и тогда Костя рассказал о своём утреннем приключении. Подробно рассказал. Юра слушал очень внимательно. Он выслушал, вдруг стал очень серьёзен и затих, явно задумавшись.

— Ты нашёл эти деньги и отдал? — вдруг сказал он. — Ты зачем это сделал? — говорил он очень серьёзно и даже сердито. — Я столько денег никогда не находил, и ты больше никогда не найдёшь. Ты зачем их отдал?! — Юра гневался сильнее. — Кто ты такой, чтобы так делать? Ты что, самый главный? Начальник земного шара ты? Бог ты, что ли? А?! У одного деньги взяли, дали тебе, а ты решил: «Нет!!! Я, мол, лучше за всех всё знаю, и отдал! Дурак ты! Вот и получил, что заслужил. Как ты посмел это сделать? — Юра говорил очень убеждённо и заводился.

— Юра! Если бы там не было документов, я бы деньги в милицию не понёс, — начал отвечать Костя, — но там же были документы, и было ясно, что человек, скорее всего, живёт в гостинице…

— Документы?! Вот и отдал бы документы в гостиницу. А он был бы и рад. И благодарен, — перебил его Юра. — А я бы, знаешь, как сделал бы? Я бы взял бумажник, ушёл бы подальше, выкинул бы и документы и бумажник, а деньги бы забрал. И при этом ни капельки не парился бы. Не веришь? А вот я бы так сделал. И считал бы, что сделал всё правильно, и чувствовал бы себя хорошим человеком, потому что я нашёл эти деньги. А знаешь, почему нашёл? Потому что у кого-то их взяли и отдали мне. А кто я такой, чтобы мне с этим спорить?

— Юра, что ты выдумываешь? Взяли, отдали?… — попытался заговорить Костя.

— Да! Именно так! — громко сказал Юра и кивнул головой. — Именно так! И я на тебя сейчас сержусь и злюсь по-настоящему, понял. Ты что такое натворил…

Потом они ещё долго спорили и ещё выпили. Потом даже долго смеялись, перешли в другое место, встретили знакомых девчонок, ещё смеялись и выпивали. Юра угощал.

Утром Костя рано встать не смог. Он проснулся поздно, чувствовал себя плохо. Благо дома никого не было. Он долго валялся в постели, потом встал, долго пил воду прямо из чайника, долго отмокал в ванне. Потом он побрился, оделся и собрался выйти.

Костя вышел из дома в полдень. За ночь приморозило и стало скользко, но снег не падал и студёный воздух был приятен, прозрачен и лечебен. Костя вышел на набережную и остановился. В лобби бар гостиницы он идти не мог. Он понял, что не решится туда зайти. И даже не из опасения встретиться со Скачковым В.Н., а просто из-за того, что ему отвратительно неприятно будет вновь попасть туда, где ему было так не по себе, где у него в туалетной кабинке так сильно потела спина, и так билось сердце. Отчётливо вспомнились пять сотенных долларовых купюр, фантик от жвачки, фотография с детьми и новогодней ёлкой… Вспомнился хриплый голос, белый махровый халат и тощенькая брюнетка… но деньги вспомнились острее всего.

Костя стоял и так же, как накануне, не знал, куда ему податься. Не понимал, кому ему можно и нужно позвонить, с кем поговорить… Ещё он не понимал, как сделать так, чтобы забыть эти деньги, и что нужно предпринять, чтобы о них не жалеть…

Он стоял на набережной и очень остро понимал, что не знает, что ему делать, понимал, что не понимает, как со всем этим справиться, и ещё Косте было отчетливо ясно, что он не скоро это поймёт…