Евгений Гришковец - Шрам

— Хорошо, я понял, — совсем тихо сказал Костя, — я сам всё решу и сам разберусь. Больше я у тебя просить ничего не буду.

— А тебе больше никто ничего не даст, братец, — склонив голову набок, сказал Паша, — успокойся. У тебя же руки золотые, башка талантливая. Здесь дел непочатый край. Займись чем-нибудь, мы с батей поможем. Всегда. Ты же знаешь. Только чем-то толковым займись и я всегда помогу.

— Вот я тебя попросил мне помочь, — Костя смотрел на стол прямо перед собой, — и как ты мне помог? Ладно! Потом увидим.

— Чего увидим? — громко сказал Паша и опустил руку на стол, пепельница от этого громко звякнула. Из-за соседних столиков на них посмотрели. — Ты чего, не понял, что мы тебя в Москву не отпустим, нечего тебе там делать!

— Ну уж, отпускать или нет — это не тебе решать, Паша. Всё, разговор окончен, — сказал Костя и стал вставать из-за стола.

— Ну-ка сядь! — почти крикнул Паша. — Если своих мозгов нет, значит, будут за тебя думать другие. Сядь, говорю, мать твою!

— И твою, значит, тоже! — стоя сказал Костя.

— Чего? — не понял Паша.

— Ты сказал: «Твою мать», — продолжая стоять, тихо отвечал Костя, — а у нас с тобой одна мать, значит и твою мать тоже.

— Костя, за такие слова… Ты вообще думаешь, чего говоришь?…

— Я-то думаю. А вот ты, Паша, так и оставайся сидеть на шее у отца и изображать из себя труженика. Кто ты без бати? Это ты без него никуда, это ты халявщик, понял. Вот и сиди здесь, лысей и толстей дальше. А мне советовать больше ничего не смей.

— Что-о-о! — на выдохе громко почти крикнул Паша. Он вскочил, его стул от этого с грохотом упал. На них все посетители бара и все находящиеся в холле гостиницы немедленно оглянулись. — Как ты смеешь?…

— Паша, не шуми, здесь не надо так шуметь, — гордо и чувствуя себя на своей территории сказал Костя, — рассчитайте нас, пожалуйста, — сказал он бармену с предельной вежливостью.

Вот такой разговор состоялся у Кости со старшим братом неделю назад. За эту неделю ничего хорошего с Костей не произошло. Погода испортилась, осень окончательно остыла, раскисла, и пару раз даже был дождь со снегом.

Костя на следующий день после встречи с братом встречался с Юрой, своим старым другом, с которым пытался сделать собственный автосервис. Юра так и продолжал работать в автомобильной сфере, и именно он привлекал Костю периодически к работе. И именно Юра никак не мог рассчитаться с Костей за проделанную уже работу.

Встреча совершенно не удалась. Хоть это и было заранее ясно. Юра говорил, что денег он пока заплатить не может, а может только в начале следующего месяца или частями. Костя требовал, ругался, даже угрожал. В итоге он почти устроил истерику и ушёл не попрощавшись. А Юра извинялся, разводил руками, поделать ничего не мог.

Через день после этой встречи они созвонились, помирились, снова встретились, и Костя взял у Юры немного денег, всё, что тот мог дать в тот момент.

Погода стояла отвратительная, дома Костя находиться опасался и поэтому слонялся по городу. Костя опасался, что Паша рассказал родителям об их разговоре, и тогда бессмысленных и тяжёлых нравоучений не избежать. Костя именно, что слонялся. Ходить на занятия, работать или хотя бы читать он не мог, ничего не шло в голову. Попробовал сходить в кино, но и на фильме не смог сосредоточиться, он просто ничего не понял, что и почему в этом кино происходит. Москва, досадное отсутствие денег, а главное, совершенно безвыходная ситуация не давали ни о чём думать.

Только по утрам в лобби баре гостиницы «Пойма» было для Кости что-то умиротворяющее. Но, к сожалению, он не мог просидеть там целый день. Было как-то неудобно, денег почти не было, да даже если бы были, он не смог бы пить столько кофе. Но утром пораньше Костя спешил туда и просиживал там пару самых любимых своих утренних часов.

И вот, через неделю после тяжёлого разговора со старшим братом, Костя вышел из дома, как всегда в половине девятого утра. Он дождался пока отец уйдёт на работу, чтобы не встречаться с ним, быстро умылся, оделся и вышел из дома.

Шёл тяжёлый дождь со снегом. Прямо возле подъезда их большого «сталинского» дома, в котором жили в основном руководители местных промышленных предприятий, стояла их соседка с верхнего этажа. Она была одета в чёрное кожаное пальто, в одной руке держала зонтик, в другой поводок. На конце поводка находился здоровенный доберман Гектор, которого все опасались, но заставить хозяев надевать на него намордник так и не могли.