Феликс Розинер - Некто Финкельмайер

— Алек, ничего. Так бывает у людей. Ты еще очень молод.

— Надеюсь, — усмехнулся Алек. И опять в нем явился Арон.

— Почти все время я жил «в заграницах». — Он это сказал иронически. — Знаете, колонии наших работников? Оканчивал школу в Союзе, родственники отца следили, чтобы учился. Что-то было не в порядке, я чувствовал. Я стал понимать понемногу, что их смущало, — засмеялся он. — Внешность! Понимаете? На отца не похож, мать была рыжей!

Это его забавляло, и он стал смеяться.

— Понимаю. Еврейская внешность, — мрачно уточнил Никольский.

— А! Вот-вот! — подхватил сразу Алек. — А скажите, это есть? Вы же все знаете, — это действительно — есть?

Никольский повел плечом.

— Об этом, Алек, потом. Ты еще не закончил.

— Хорошо. Теперь, в общем, я поступил в институт. Отец — ух, любимый мой отчим! приехал ни с того ни с сего, зовет меня в ресторан, представляете? И в «Национале» —

— О, черт возьми!

— Что вы?

— Нет, нет, ничего. Конечно же, в «Национале»! И что же?

— Там, в общем, сцена была из Диккенса, you know… Вы знаете роман «The Adventures of Oliver Twist» — то есть…

— Да, да, Алек, «Оливер Твист».

Алек засмеялся.

— Я — это Оливер Твист.

Он наклонил голову и стал снимать с шеи, растрепывая шевелюру, цепочку, Никольский видел на нем сквозь распахнутый ворот рубахи эту цепочку, и думал, что на ней висит модный крестик. Но Алек подал ему медальон.

— Осторожно, пожалуйста. Там…

Никольский, кажется, знал, что он увидит там. Из медальона глянул на него наивный, совсем молоденький Арон — такой незнакомый и такой знакомый теперь, когда он сидел напротив в образе Алека. По окружности медальона лежал виток блестящих черных волос. Все, что осталось…

— Мать ему рассказала. А перед смертью отдала эту штуку. Просила сохранить для меня. Сентиментально, правда?

— Милый мой, заткнись! — с нежностью сказал Никольский.

— Извините, пожалуйста. Вот и все. Он мне поведал тайну моего происхождения, — засмеялся Алек. — И еще одно.

Алек полез в карман, достал записную книжечку, а из нее — газетный прямоугольник. Развернул его и подал Никольскому. "НЕКТО ФИНКЕЛЬМАЙЕР — «ПОЭТ», — было сказано там.

— Откуда это у тебя?

— Отчим вырезал из газеты. Он был в Москве в один из своих приездов, и ему на глаза попалось. Он подумал, что, может быть, это и есть тот Финкельмайер, который отец его сына? — Алек во всю заливался. И в этом тоже был Арон, который всегда начинал дурачиться, когда ему становилось паскудно.

— А знаете? — Алек легко становился серьезным. — Эта бумажка и помогла найти вас.

— Каким образом?

— Он попросил кого-то в прокуратуре. Дал эту статью, они нашли дело, а в нем — вы, как свидетель. Это вы ему предоставили комнату — и — тут написано… что-то невозможное.

— Все, Алек, возможно! Я тебе все расскажу. Как ты думаешь, а почему твой отчим тебе все это открыл?

— В общем, он человек благородный, — Алек опять засмеялся, — это одно, и он дипломат, это другое, правда же — необходимое сочетание? У меня есть два младших братика — то есть они совсем теперь не братики. Его и тети Иры. По-моему, он хочет от меня отделаться, как вы думаете?

— Внешность?

— Может быть, и это тоже. Вы думаете — да?

— Что-то в этом духе можно предполагать. Ты своим правильным братикам ни к чему.

— Да он не знает, что я все равно!..

Алек осекся.

— Что — все равно?

Алек смущенно смотрел на Никольского, будто его уличили в обмане. И вдруг он спросил — спросил, как мальчишка сверстника:

— Вы никому не скажете? Я вам доверю!

— Что именно?

— Есть одна… Сэнди, она американка. В общем, еще год назад я решил, что здесь жить не буду. К этому можно по-всякому относиться но я просто-напросто… Я не привык, понимаете? И знаю, что не привыкну. Тем более теперь ведь все равно нет никого — ни матери и ни отца, правда? Сэнди поклялась, что вытащит меня. Она приедет на стажировку, и мы устроим… женитьбу! — Он рассмеялся и настороженно стал смотреть на Никольского.

— Здесь у тебя, действительно, нет никого. А там есть. Ты это сможешь проделать значительно проще.

— Кто?! — закричал, чуть не всхлипнув, Алек. — Кто-то есть?! Ну скажите мне!

— Есть. Арон, твой отец, был женат, и у него родились две дочери. Они помладше тебя, конечно. Но не очень намного. Их мать после смерти Арона вышла замуж. И вот это семейство — их фамилия Майзелис — в прошлом году отправилось в Израиль.

Никольский помолчал. И Алек молчал.

— Видишь, вот я и начал рассказывать. Но начал с конца, это не дело.