Дмитрий Быков - Квартал. Прохождение

Новая обувь нужна по-любому, потому что посмотрите, в чем вы ходите. Скоро уже холода. Вообще же покупка новой обуви — важный метафизический шаг, от этого зависят походка и настроение. Мне выпало сегодня именно это — вот пойду и куплю. Хоть какая-то защищенность. Вообще напрасно многие пренебрегают чисто женским антидепрессантом: великая вещь — покупки.

А если выпали — что поделаешь, до свидания, все равно через пару недель такая развилка, через которую пройдут очень немногие, да еще и выход там сложный. А здесь — просто спрыгнули, и до свидания. Обратите внимание, разрывы, приходящиеся на 18 сентября, всегда легки, необременительны, почти праздничны. В этот день, например, умер Джимми Хендрикс, хорошо покуривший марихуаны и заевший ее девятью снотворными таблетками. Небось и не заметил, как помер.

Сегодня мы спим. Только спим.

На работу не идем, и к тому же, очень может быть, сегодня выходной.

Постарайтесь просто так, без снотворных проспать весь этот день, избывая весь накопившийся недосып, всю эту тоску ранних пробуждений, особенно невыносимых зимой, все подъемы по тревоге или в наряд, которые вы претерпели в армии, все бодрствования рядом с бессонным ребенком. Спите, просто чтобы спать: не прибегая к снотворным, не убаюкивая себя никакой специальной музыкой. Поймите, как хорошо проспать весь день, не вставая. Ну так, в сортир или перехватить что-то в холодильнике, но вообще-то кто спит, тот обедает. Объясните домашним, что это ваше сегодняшнее задание, попросите, чтобы не беспокоили. Поймите: это — лучшее, вообще лучшее, что можно сделать. И нам многое предстоит, много еще всякого трудного, решающего, потому что «Квартал» входит в последнюю стадию. Кто знает, сколько еще спать придется.

Если так уж неудержимо хочется встать — а я предупреждаю, что нельзя, — вспомните все случаи, когда, наоборот, лежать было нельзя, а приходилось вскакивать, бежать в школу, да еще по ледяной улице, а еще раньше вас, должно быть, тащили в детский сад, это еще невыносимей, а потом армия с ее адскими воплями «Ррротападъем!», и работа, куда тоже надо к строго отведенному часу, — у нас ведь как? У нас высшая добродетель в том, чтобы вовремя прийти, а там хоть трава не расти, делай что угодно или вовсе ничего не делай, но явился вовремя — и ты зубец-молодец. Проводить на работе как можно больше времени, с минимальным результатом, но чтобы тебя всегда видели. В компьютере не шаришься, в игры не играешь, тупо смотришь, застыв. Как я всегда ненавидел присутственные дни, присутственные места! Как я всегда ненавидел опаздывать, а не опаздывать невозможно — есть ли что унизительнее этих появлений в строго определенный час, перед лицом людей, которые никогда ничего не умели! И вот мы спим, за один день ничего не случится, мы вообще, может быть, больны. А еще хорошо бывает вспомнить всех, кому спать нельзя: моряков на вахте — это чтобы не думать о худшем, о зонах, в том числе строгого режима, о часовых, в том числе в зоне военных действий, о страдающих сонной болезнью, которые спят, когда не надо, и не спят, когда надо. Если можете спать только в состоянии сытости, черт с вами, нажритесь. Если вас усыпляет спиртное, плевать, напейтесь. Но не вставайте, выпадите на день из жизни, попробуйте, ведь иначе у вас никогда ничего не будет. Не только денег — вообще никогда ничего. Неужели вы еще не заметили, что любая попытка работать, суетиться, нравиться начальству — это кратчайший путь к унынию, к отчаянию, вас никто в грош ставить не будет! Птицы небесные не хуже ли вас? А и они спят, когда им хочется, и очень хорошо, и прекрасно! Представим себе райскую птицу, спящую в райском саду, в синем вечернем свете; вокруг нее текут и переливаются музыкальные струи. Лучшее и самое сонное, что я когда-либо видел, — а лучшее и есть сонное, потому что покой и гармония немедленно заставляют меня уснуть, — так вот, лучшее, что я видел, был инкский храм воды, и если доживу, я непременно увижу его еще раз. Это божественно. Он называется Тамбомачай. Это что-то столь отдельное от современного человека, что-то столь давнее и непонятное — как Южное полушарие для северного человека, с разочаровывающе маленьким Южным Крестом, со странными созвездиями Скульптора и Эридана. Этот храм еще называют инкским Версалем. О, как сложно, как музыкально распределяется там вода, как он волшебно, сонно асимметричен! Симметрия ужасна, в ней есть нечто от насилия, юриспруденции, парадного подъезда, — но легчайший сдвиг превращает мир в тайну. Вот она течет там по трубкам, вся эта вода, и вокруг нее — ярко-зеленая, почти ядовитая трава, а сзади, над горой, — ярко-серое, ядовито-серое небо; такое бывает перед долго не проливающимся, грозным дождем. Там еще высоко, и довольно мало кислорода, и потому сон одолевает сам собой. Я всегда вспоминаю этот храм, когда мне надо заснуть, и небо над ним, и траву под ним. Или можете вспомнить море — тоже очень сонно. Смотрите, вон дерево за окном, оно тоже спит. Если вам есть с кем спать, спите с кем-то, это самое лучшее.