Борис Мишарин - Исцеление

— На комплимент напрашиваешься, Николай Петрович… Устраивает, даже очень устраивает, спасибо. Но у меня возникает другая проблемка — как эту систему сохранить в тайне? Может, что-то подскажешь?

Степанов действительно выглядел озабоченным, Михайлов рассмеялся.

— Это пустяшные хлопоты, Катерина позаботится об этом сама, ничего делать не надо. Но посоветовать кое-что могу — ты можешь под это дело выбить деньги, время или «галочку» в отчете. Ты же знаешь, если представить невозможное — кражу компьютера, например — с ним все равно работать никто не сможет, Катя не станет с ними общаться, а вот о себе даст знать. Моя Машенька быстро с ней свяжется, где бы она не находилась, и проинструктирует, как себя вести. Если захотят разобрать компьютер, все равно ничего не поймут в нем, пусть хоть голову себе сломают. Так что делай вид, что занят проблемой, успешно решаешь ее, а самому не мешало бы и личной жизнью заняться, не мальчик, пора и дамой сердца обзавестись.

Михайлов вгляделся в его лицо, они еще ни разу не обсуждали подобные проблемы. Степанов отвел взгляд, вздохнул.

— Да-а, пришел и взял…

— Ха-а-а, конечно, на твоих объектах и в кабинете невесты не водятся, а можно и на Работе жениться, — Михайлов усмехнулся, — ладно, давай прощаться, мои уже, наверное, беспокоиться стали, пока.

Михайлов крепко пожал руку Степанова, давая понять, что будет рад возникающей дружбе.

Генерал ехал по вечернему городу, всматриваясь в непривычно спокойные и тихие улочки, без суматошной московской суеты. Водитель подъезжал к зданию управления, Степанов глянул на часы, приказал:

— Домой.

«Даже у водителя рефлекс выработался, везет сразу к управлению. Девять вечера — еще не время для домашних дел, которых у меня нет», — он усмехнулся про себя.

Степанов уже успел обзавестись мебелью, но чувствовал себя одиноко и неуютно в большой квартире, хотелось домашней пищи и тепла. В желудке стало подсасывать, и он вышел из машины у ближайшего к дому магазина. Купил пельменей, колбасы, сосисок, куриных бульонных кубиков, и другой холостяцкой снеди быстрого приготовления.

Дома, переодевшись в гражданское, выложил все из сумки и сообразил, что не купил хлеба. Пришлось идти в магазин снова, благо он был совсем рядом. Не спеша подходя к своему подъезду, он увидел одиноко стоявшую женщину и, как ему показалось, плачущую тихонько и безутешно в платочек.

Свет отрываемой подъездной двери на мгновение осветил ее лицо и Степанов успел заметить слезы. Женщина быстро отвернулась, он закрыл дверь, чтобы не смущать ее светом и спросил:

— Извините, я могу чем-то помочь вам?

— Нет, спасибо.

Степанов так и остался стоять в нерешительности — то ли предложить свою помощь еще раз, то ли уйти и не мешать, иногда человеку хочется побыть одному. Женщина повернулась и вошла в подъезд, он двинулся следом, на третьем этаже она остановилась, остановился и он.

— Почему вы меня преследуете? — неожиданно для себя Степанов услышал вопрос.

— Но почему вы решили, что я вас преследую? — удивился он и стал подходить ближе.

— Стойте, я буду стучать соседям, — закричала она и ее маленькие кулачки забарабанили в дверь Степанова.

— Зачем же стучать? — улыбнулся он, — я сейчас открою.

Он вставил ключ в замочную скважину и стал открывать. Женщина закрыла глаза, прислонилась к двери и медленно стала сползать вниз. Он подхватил ее, потерявшую сознание, занес в квартиру и, положив на диван, вызвал скорую.

Может впервые в жизни он растерялся, хотелось чем-то помочь незнакомке, но в доме не было даже нашатыря. Он стоял и смотрел на лежавшую женщину, не зная, что делать дальше. А она словно спала… На вид ей лет 30, шатенка с естественно темными бровями и длинными ресницами, выделявшимися на бледном лице. Прямой аккуратный носик и средней полноты алые губы. Степанов отметил про себя, что на ее лице совсем не было косметики, и даже удивился: обработанные пилочкой ногти не покрыты лаком. «Видимо, есть еще красивые женщины, не пользующиеся косметикой», — подумал он и одернул слегка задравшееся платье. Стройные ноги врезались в глаза, он перевел взгляд на талию и грудь и подумал, что неприлично разглядывать красивую девушку в беспомощном положении.

Степанов отвернулся, но совсем уйти не мог, вдруг что-то потребуется и с облегчением вздохнул, когда приехала скорая. Он провел к ней врачей, а сам ушел на кухню, заварил чай и поставил воду на пельмени, бросив в нее кубик куриного бульона.