Маша Спивак - Год черной луны

— Что ты говоришь, любовь — совсем другое! — отмахнулась Саня и продолжала: — «На работе сплошные неприятности. Пропадает интерес ко всему, что не касается приворожившей его женщины».

— Неприятности? Точно не скажу, вроде бы да, на что-то такое он жаловался. Но отсутствие интереса ко всему, кроме предмета, тоже известный признак влюбленности. — Татка гримаской изобразила сомнение. Во всяком случае, неполную убежденность.

— Влюбленности! Держите меня семеро! Сказать, что это на самом деле? — не сдержалась я.

Но меня, конечно же, проигнорировали. Точнее, повернули ко мне головы, как две курицы, посмотрели тупо и опять отвернулись.

— «Полное равнодушие к жене, а иногда и к детям. Безвольный, потерянный муж может стоять на коленях перед женой и просить отпустить его к другой. „Поживу немного у нее и вернусь к тебе“. Появляется несвойственная ему прежде плаксивость».

— Вот это точно! — встрепенулась Татка. — В смысле плаксивости.

— «Вялость, безволие, потерянный взгляд, нежелание что-либо делать, полнейшая неспособность принимать самостоятельные решения. Однако мужчина не признается, что находится под чужим влиянием, что с ним происходит неладное. Наоборот, он уверен, что все у него находится под контролем».

— Ванька как раз признавался, что стал совершенной тряпкой. А «что-то со мной неладно» вообще была коронная фраза.

— Слушай дальше. Это уже про порчу вообще. «Депрессия, чувство тревоги, страх, беспокойство. Мысли о самоубийстве. Сильная тяга к алкоголю. Испорченный человек сторонится людей, боится оставаться в квартире, причем страх исчезает, когда он покидает пределы дома. Его облаивают собаки. Он теряет силы, аппетит, его преследуют болезни, боль в голове, в области сердца, желудка. Четкое ощущение, что жизненная энергия уходит как вода сквозь песок. Лечение не помогает. У мужчин развивается импотенция. Пострадавший усиленно потеет».

Татка резко вздернула голову.

— Что? — спросила Саня.

— Очень похоже… — только и смогла пролепетать Татка. А сама вся побелела.

— Еще доказательства нужны или хватит? — осведомилась Саня. — Хотя, по сути, и рамки достаточно. Сразу видно, весь верх пробит: и голова, и сердце, и воля, и божественная связь.

— Да хватит, хватит, не надо больше никаких доказательств. И так ясно, что все плохо, — вздохнула Татка.

— Вовсе не все и не так уж плохо. Твоим мужиком баба Нюра занимается, чего тебе еще? Не печалься, Татуська. Уныние — смертный грех. Вот урановый кризис твой пройдет, и все образуется. Давай лучше погадаем, посмотрим, что там у твоего Вани, не выпадает ли ему дорога домой.

Саня принесла карты, убрала все со стола — когда гадаешь, пищи рядом быть не должно, — аккуратно его протерла, постелила перед собой красное махровое полотенце, поставила чуть в стороне медный подсвечник с оплывшей свечкой и большой, удивительной красоты кусок горного хрусталя, «магический кристалл». Дала Татке карты: «Тасуй». И еще велела положить в подсвечник «денежку за гадание».

Через пару минут Татка протянула ей колоду, Саня взяла и, не отводя руки, сказала: «Сними».

Потом села прямо, вся внутренне подобралась, отрешенно начала раскладывать карты рубашкой вверх — и внезапно полностью переменилась. Только что была Саня как Саня, и вдруг воздух вокруг нее стал зыбким, как над костром, замерцал, и мы будто увидели излучаемую ею энергию.

Я не в первый раз наблюдаю, как она гадает, и всякий раз это действо меня завораживает.

Сашка, помолчав немного, принялась переворачивать карты и медленно, словно возвращаясь откуда-то издалека, заговорила:

— Та-а-ак… посмотрим, посмотрим… что там у твоего козлика… Вот она, порча, вот, видите, дьявол? Была и пока еще есть… так, а когда уйдет? Ага… ага… нет, Татусь, нет, остается, пока еще читать и читать… но ничего, вот и бабушка… карта мага… охраняет… не дает пропасть… Ладно, а что у нас в голове? Вот вам и здравствуйте! Одни деньги! И наша красавица, конечно. Видно, подарков требует… само собой, а зачем он ей еще? М-да… дороги домой не видно, извини, Татусь… значит, пока не время… но ничего, ничего, придет, куда денется. Пригонят его тебе. С божьей и бабушкиной помощью…

Я случайно глянула на Татку. Она отвернулась к окну. Лицо у нее было суровое, жесткое, взгляд стальной.

Вдруг небо за стеклом ослепительно полыхнуло белым, раздался ужасающий грохот и произошло странное — я бы сказала, повалил дождь. Не совсем дождь, но и не снег: сверху обрушивались толстые, мокрые серебряные канаты, и больше ничего не было видно.