Валерий Иванов - Последнее искушение Дьявола или Маргарита и Мастер

Фагот неуловимым движением длинной руки отодвинул рыбу в сторону, на самый край стола, буркнув, — это на завтрак, — и продолжил, — … то, обойдя все эти заведения, мы разнесем слух об Иисусе из Назарета среди, примерно шести тысяч горожан и пришлых.

— И то, не самых лучших их представителей, — проницательно заметил Азазелло.

— То есть, и незначительно, и малоэффективно, — Фагот был явно разочарован, — да и прожить нам здесь пришлось бы около года, а мессир дал на выполнение задачи три недели.

Один глаз его смотрел на Азазелло, а другим он зорко отслеживал новую попытку кота дотянуться до вожделенной рыбы.

Рыжий здоровяк коротко кивнул головой, выражая свое полное согласие.

— Население же здесь…, - теперь уже оба глаза выжидательно уставились на кота.

Застигнутый врасплох Бегемот, отдернул быстро лапу и непонимающе уставился на старшего товарища.

— Население же в Иерусалиме…, - медленно и вопросительно повторил Фагот.

— Немногим более полумиллиона, на начало первого тысячелетия, — тут же выдал всезнающий кот, — да, еще приезжих прибавим, как минимум, с сотню тысяч.

— Да, сегодняшняя работа — мизер, — невесело констатировал несколько удрученный Фагот.

— Требуется какое-либо массовое мероприятие…, задумчиво пробормотал Азазелло.

— А, нет ли здесь каких-либо театров, или цирка? — вопрос был снова адресован Бегемоту.

— Кажется, в Иерусалиме был цирк во времена, когда здесь существовали римские поселения, — тот был готов к ответу, — следует только уточнить — сохранился ли он. Иудейский народ не очень охоч до массовых зрелищ.

— Азазелло, возьми организацию на себя.

Лобастая безобразная голова подтверждающе кивнула.

Кот, все-таки добрался до рыбы и украдкой тянул под столом на себя одну из крупных рыбин, но ему уже не препятствовали.

Окончательно же, было решено совмещать массовость с ежедневными походами по злачным местам.

— Главное — уложиться в срок, определенный мессиром, — значительно подытожил Фагот, и товарищи с ним были совершенно согласны.

Так прошло несколько дней, примечательных лишь растущей задиристостью и наглостью новоявленных приверженцев, неизвестного им лично, прорицателя Иисуса Назорейского.

Тьма, царившая над городом, стала бледнеть светлеющим востоком. Крупные мерцающие звезды постепенно блекли и исчезали. Полоска розоватого бархата неба определила место восхода дневного светила.

Восходящее солнце хмурилось дымкой на, тихий еще с ночи, пробуждающийся Иерусалим. Дворцовые башни отбрасывали седые неясные тени. Неяркий рассветный луч мазнул по изломанной крыше синагоги и проник в узкие верхние оконца.

Иосиф Каиафа, являвшийся, поочередно с Анной, первосвященником Иудеи, сидел за столом, вчитываясь в древний пергамент, в библионе — одной из целл синагоги, являющейся хранилищем старинных манускриптов, книг, пергаментов и папирусов. Четыре, слегка чадящие плошки, неровными бликами освещали правую сторону его, заросшего густой черной бородой, угрюмого лица.

В целлу беззвучно, не испросив никакого разрешения, вошел человек в черном длинном плаще с капюшоном, который прятал всю его голову, вплоть до полоски тонких сомкнутых губ. Было непонятно, как он мог в таком положении находить дорогу. Был он среднего роста, коренаст, с крадущейся кошачьей походкой.

Человек в черном стянул с головы капюшон, скрывавший голову, и присел на, грубой работы, скамью из пахучей кедровой сосны. Крупный нос, с горбинкой у основания и с широкими крыльями ноздрей, узко посаженные глаза и острый подбородок, поросший редкими длинными волосками, придавали его лицу выражение хищной птицы.

— В городе появились люди, выдающие себя за приверженцев проповедника Иисуса из Назарета, — легкая хрипотца в его голосе выдавала наличие простуды.

— Почему появились? Поборники этого лжепророка мутят воду в Иерусалиме уже давно, — рассеянно возразил первосвященник. — И отчего ты употребил слова «выдающие за»? Они только притворяются адептами назаретянского смутьяна?

— Эти люди, их двое, и с ними, очень большого размера, дрессированный кот, появились лишь четыре дня назад. Так утверждает госпитальер Макарий, на постоялом дворе которого они сейчас живут. Раньше их в городе никто не видел, — правый уголок рта говорящего дважды дернулся вверх, — поверь мне.

— Я верю тебе Маттавия, но что тебя так обеспокоило?