Агнета Плейель - Пережить зиму в Стокгольме

–

НАКАНУНЕ РОЖДЕСТВА:

она не думала вылезать из постели в этот день.

I’LL CALL YOU. Я тебе позвоню.

Но все-таки было еще не Рождество. Вечером она позвонила Эмму, чтобы попрощаться. Чтобы сделать это по-человечески. Без оскорблений. Без злых мыслей. Она долго слушала гудки, пока он не ответил. Он был пьян. Раньше она его таким не видела. Слышались голоса и музыка. Его голос казался чужим, но это был он. К нему приехал друг из Сараево, сказал он. Отец друга погиб. А ему удалось выбраться из осажденного города. Теперь он хочет туда вернуться. Эмм пытается его отговорить: какой в этом смысл, отца не вернешь, а в Сараево по-прежнему опасно. Она чувствовала, что он торопится закончить разговор. Музыка на заднем плане орала на полную громкость, так что его слова было трудно разобрать. Наконец она услышала: I’LL CALL YOU — я тебе позвоню, — и они повесили трубки.

ЗАЛИВ ОРСТАВИКЕН

затянул поверхность воды тонким прозрачным ледком с голубоватыми отблесками. У берега торчал замерзший тростник. Подальше виднелась трещина. Она долго шла вдоль воды, несколько часов. Дома раздался звонок — подруга, с которой они давно не виделись, предлагала встретиться, она с радостью согласилась. Вечером они сидели в кафе. Она рассказала, что в августе видела подругу во сне. Они вместе рассматривали рыцарские доспехи, вращающиеся вокруг земли. Какой кошмар, что мы привыкаем к такому состоянию, сказала подруга в том сне.

Она пришла домой совершенно вымотанная и сразу заснула. Проснувшись среди ночи, она увидела, что огонек автоответчика мигает. Вечером она этого не заметила.

I AM READY. THE BOOK IS FINISHED. I AM FINALLY FREE. I FEEL AS IF AN IMMENSE HEAP OF SHIT HAD BEEN CAST OFF MY SHOULDERS. I AM CALLING FROM ARLANDA. MY PLANE WILL LEAVE IN A FEW MINUTES. I KNOW THAT WE WILL MEET, SOMETIME, SOMEPLACE. I LOVE YOU.

Я все сделал. книга закончена. я наконец свободен. чувствую себя, как будто с плеч упала огромная гора дерьма. я звоню из Арланды. самолет взлетает через несколько минут. я знаю, что мы встретимся. Когда-нибудь, где-нибудь. я тебя люблю.

Она закурила и прослушала сообщение Эмма два раза, потом еще пять. Слушала голос, доносящийся из аппарата и уплывающий туда же. Медленно бродила по квартире, не зажигая света.

ВОДА

На кухне она выпила пару стаканов воды.

Долго простояла у мойки, где, как и всегда, на полу было теплое место: внизу, в теле дома, проходила труба водопровода. Уличный фонарь за окном горел неярким голубоватым светом. Она думала о человеке, сидящем сейчас в самолете. Темные дома — далеко под ним. Долины и реки. Города и церкви. Все сливается. Земля под нашими ногами тонка. От жизни до смерти можно докинуть камнем, а может, расстояние и еще меньше.

Зима обещала быть длинной, впереди была большая часть. Она могла бы его любить, но так не сложилось. Единственное, в чем она могла его упрекнуть, так это что он не попрощался нормально. Иногда это сложно. Она походила по комнате. Наконец легла на диван и укрылась одеялом. Никакой музыки. Только стук поездов, изредка проезжающих по мосту. И тишина, которую они оставляют после себя.

Ледяной ветер января и темнота февраля. Потом март и апрель. Она теперь никому ничего не должна. Может, даже собственному ребенку. Сделанного назад не вернешь. Прожитое прожито. Она могла бы выйти на улицу и лечь под одним из голых деревьев, пока еще зима, и земля достаточно холодна — это простой способ умереть. Стоило подумать об этом, и ей стало легче. Она хотела быть свободной — и вот она свободна. Она лежала на диване и смотрела на небо. Черное, беззвездное. Только свобода вокруг, она не находила более подходящего слова для этого ощущения: свобода не только в ней, но и в ее комнате, и в черном и совершенно пустом пространстве за окном. Она не всегда будет свободной, но всегда будет помнить это мгновение.

(ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

Через несколько лет, а точнее, почти через четыре года, когда война была окончена и на Балканах воцарился ненадежный и несправедливый мир, они встретились в Амстердаме на конференции по помощи Сараевскому университету. После доклада она спускалась по ступенькам и увидела Эмма. Он сидел довольно далеко в зале. Позже он подошел к ней сам. Они пошли в ресторан у канала Херенграхт. Да, она его вспоминала. Например, когда последний раз закрывала за собой дверь квартиры, переезжая в другую. Она знала, что теперь у него не будет ни ее адреса, ни телефона. Эмм сказал, что искал ее. В отличие от нее, он знал, что они встретятся на этой конференции. А когда сегодня утром он проснулся в отеле, ему показалось, что она стоит в его комнате, что она уже пришла, чтобы остаться с ним. Видение было столь явственно, что ему с трудом удалось себя убедить, что в комнате никого нет. Она заметила, что он постарел, волосы почти совсем поседели. На щеках появились морщины. Я был вынужен уехать так, как я уехал, сказал Эмм. Я не знал, что бывают такие женщины, как ты. Я никогда и ни в ком не видел такой искренности, как в тебе. К тому моменту, когда я это понял, я этим уже злоупотребил. То, что он таким образом признался, что у него в Стокгольме были другие женщины, не причинило ей боли. Если только чуть-чуть, но не так, как раньше. Разница была очевидна. Она покачала головой, когда он предложил ей продолжить отношения. Он сказал, что теперь все возможно. Он изменился. Ей надо только поверить. В ДРУГОЙ РАЗ, сказала она с улыбкой, зная, что другого раза не будет. Эмм потянулся за счетом, хотел заплатить сам. Она подождала его, и они пошли вдоль канала, где огни из окон странных узких голландских домов танцевали на воде. В канале плавали листья. Несмотря на позднюю осень, было еще тепло, и он на мгновение обнял ее за плечи, и ей было приятно, но на Радхаусстрат они разошлись в разные стороны.)