Салман Рушди - Прощальный вздох мавра

И сейчас, когда я пишу эти строки, мне нужно содрать с себя кожу истории, освободиться, выйти из тюрьмы прошлого. Пришла пора для чего-то окончательного, пришла пора истины о себе самом, которая поможет мне избавиться наконец от удушающей родительской власти, от моей собственной темной кожи. Эти строки – сбывающийся сон. Мучительный сон, что верно, то верно; ибо нелегко человеку наяву очистить себя, как банан, сколь бы перезрелым этот человек ни был. А Аурору с Авраамом поди еще стряхни с дерева.

Материнство – простите меня, если я слишком уж напираю на этот предмет, – очень важная тема в Индии, самая, может быть, важная: родина – как мать, мать – как родина, как твердая земля под нашими ногами. Я говорю, леди и джентльмены, о своей большой родине, стране большинства. В год, когда я родился, на экраны страны вышла – три года в работе на студии «Мехбуб продакшенз», триста съемочных дней, до сих пор в первой тройке по посещаемости за все времена среди кинолент «Болливуда», бомбейского Голливуда, – всепобеждающая «Мать Индия». Кто видел, тот хорошо запомнил эту вязко-приторную сагу о героизме сельской женщины, эту сверхсентиментальную оду стойкости деревенской Индии, созданную самыми циничными горожанами на свете. А что касается главной героини – о несравненная Наргис [ 57] с лопатой через плечо, с упавшей на лоб черной прядью! – она для всех нас стала, пока «мать Индира» не вытеснила ее, живой матерью-богиней. Аурора, конечно, была с ней знакома; Наргис, как и прочие светила, притягивало ослепительное пламя моей матери. Но дружбы не вышло – возможно, потому, что Аурора не удержалась и заговорила об отношениях матери и сына (как близка эта тема моему сердцу!)

– Когда я в первый раз пошла на этот фильм, – призналась она знаменитой кинозвезде на верхней террасе «Элефанты», – стоило мне только взглянуть на вашего непутевого сына, на Бирджу, как я подумала: какой красавец, боже ты мой, горячий-горячий, перченый-перченый, несите скорей воды. Пусть он тысячу раз вор и прохвост, все равно: первоклассный герой-любовник. А теперь надо же, что я слышу – вы взяли с ним и поженились. Ну и жизнь сексуальная у вас, у киношников, не соскучишься – замуж за собственного сына, вот это я понимаю.

Актер, о котором шла речь, Сунил Датт, напряженно стоял, краснея, подле жены и пил нимбу-пани – лимонад. (Тогда Бомбей был «сухим» штатом, и, хотя в «Элефанте» виски с содовой водилось в изобилии, актер подчеркивал нравственный момент.)

– Аурора-джи, вы смешиваете жизнь и вымысел, – сказал он назидательно, словно такое смешение тоже воспрещалось сухим законом. – Бирджу и его мать Радха – это персонажи, плоские фигуры на белом экране; ну а мы-то живые, объемные, из плоти и крови – и пришли к вам в гости в ваш прекрасный дом.

Наргис, потягивая нимбу-пани, чуть заметно улыбнулась, довольная прозвучавшим в его словах упреком.

– Но даже смотря фильм, – немилосердно продолжала Аурора, – я на все сто была уверена, что непутевый Бирджу хочет иметь свою великолепную мамашу.

Наргис стояла раскрыв рот и не знала, что ответить. Васко Миранда, для которого скандал был самое милое дело, почуял назревающий шторм и поспешил внести посильную лепту.

– Сублимация, – заметил он, – взаимного влечения между ребенком и родителем глубоко укоренена в национальной психологии. Сами имена, использованные в картине, достаточно красноречивы. Ведь Бирджу – это одно из имен бога Кришны, и кто не знает, что кроткая пастушка Радха -единственная настоящая любовь у этого синего молодчика. [ 58] В фильме, Сунил, вас загримировали под бога, вы там заигрываете со всеми девушками подряд и разбиваете камнями их глиняные горшки, которые символизируют женскую утробу; согласитесь, поведение вполне в духе Кришны. С этой точки зрения, – тут паясничающий Васко безуспешно попытался придать своему голосу некую ученую весомость, – «Мать Индию» можно интерпретировать как темную версию истории Радхи и Кришны, дополненную побочной темой запретной любви. Но что это я! Заморочил вам голову всякими эдипами и прочими типами. Глотнете виски?

– Какие грязные разговоры! – воскликнула здравствующая Матерь-богиня. – Поганые и грязные, фу, срам какой. Меня ведь предупреждали, что здесь вечно трется всякая богема, всякие умники-битники, но я решила – ладно, не будем рубить сплеча. Теперь вижу, тут и вправду одно охальное отребье. Охота вам всюду выискивать отрицательное! Мы создали фильм, несущий положительный заряд. Здесь доблесть широких масс, которые не забыли еще родину-мать.