Сергей Саканский - Когда приходит Андж

— Это бешеные огурцы, — зловеще прошептала Аграфена и Иван увидел ее желтые редкие зубы.

— А теперь послушай сюда, — продолжала она, досадуя, что заранее спланированный, баллистически рассчитанный фокус не удался. — Мы находимся с тобой на высоте 1535 метров над уровнем моря, и можно с уверенностью сказать не только то, что на всем острове нет ни одного человека выше нас, но и то, что вообще, подавляющее большинство жителей нашей планеты гораздо ниже нас… Друг мой, давай выпьем за высоту, за вечное и неизбежное родство пьедестала и статуи, давай посмотрим на мир так, будто мы видим его в последний раз, пельменный мой, сметанный, масляный.

— Пельменный? Сметанный? — рассеянно прошептал Иван, близоруко щурясь.

— Разве я так сказала? — отшатнулась Аграфена. — Прости, но я ведь только подумала…

— Ты уверена? — дрожа, спросил Иван. — Ты уверена, что только мысленно… Что ты не подумала вслух?

— Да, пожалуй. Прости меня, милый, но я иногда так называла тебя про себя.

Иван опять в сердцах шлепнул кулаком о ладонь.

— Вот видишь! Это — оно. Это уже происходит прямо на наших глазах и, наконец-то я поймал его с поличным. Я уже почти уверен, что все мы являемся продуктом какого-то наглого лицедейства, что и до сих пор сидит в комнате своей наркоман и курит, курит марихуану, галлюцинируя наши ничтожные жизни…

— Бедный мой, как ты переволновался, как устал! Иди ко мне, я поглажу твои буйные вихры… — Аграфена крепко обняла мужа и он почувствовал, что все ее тело наполнила хорошо знакомая дрожь.

— Здесь! — громко прошептала она. — Я буду сверху.

Она повалила Ивана на одеяло и меж стаканов, тарелок страстно, быстро овладела им. Мужчина смотрел в небо, где из стороны в сторону раскачивалась голова в облаке ветром треплемых волос, и выше, в самом фокусе огромной голубой линзы неподвижно застыл силуэт грифа-стервятника…

Едва Иван уснул, Аграфена осторожно составила с одеяла грязную посуду, нежными нечувствительными движениями очистила бороду мужа от своих волос и, внимательно осмотрев тело, что было силы дернула одеяло за край. Михаил несколько раз перевернулся в воздухе, внезапно проснулся, с опаской глянул на жену и, осознав происшедшее, стал падать в бездну, стремительно набирая скорость. Аграфена подскочила к самому краю и замерла, быстрым жестом закинув одеяло на плечо.

Когда Михаил задел бедром первый уступ, его движение, доселе беспорядочное, многорукое, обрело плавность и смысл: тело развернулось ногами вперед и, описав длинную параболу, с новой силой ударилось о скалу, причем, у падавшей фигуры отлетела голова, начав свое отдельное движение в нарастающем вихре пыли и камней, и вскоре уж руки и ноги мчались отдельно, едва поспевая за торсом; вот разломилась на две половинки и розно прошелестела по кустам массивная задница, юркнули в расселину яички, некоторое время еще содрогались верхушки сосен в нижнем подлеске — и вдруг все стихло… Аделаида несколько минут постояла на вершине, затем развернула таинственный пакет, и гитарообразная вещь оказалась веником, которым женщина тщательно подмела скалу. Затем она достала пачку махорки и горстями, как сеятель, рассыпала вокруг. Вдруг какой-то странный звук привлек ее внимание и она с любопытством посмотрела в небо, сложив лодочкой ладонь.

Вечерело. Заходящее солнце уже слепило глаза, но в этом золотистом свете хорошо было видно самолет, который летел низко над яйлой.

Аделаида не поверила своим глазам: огромный, накренившийся на бок самолет летел прямо на нее, звук нарастал, превратился в оглушительный вибрирующий рев, скала задрожала, заволновался воздух, поток горячего смрадного газа едва не сшиб Аделаиду с ног, на миг тьма заслонила весь мир, будто бы сработал затвор фотоаппарата, и вдруг все кончилось, звук отдалился, самолет, едва не снеся полскалы с женщиной на вершине, неожиданно обрел новое пространство под обрывом, и было странным видеть его внизу, неуклонно летящим к морю, оседлавшим свой собственный дымный след.

Накренясь над Аю-Дагом, аэробус развернулся в сторону Ялты, несколько секунд летел низко над морем, внезапно его правое крыло окунулось в воду, стал виден узкий белый шлейф пены… Наконец, сопротивление воды стало критическим и машину развернуло, медленно, как бы в рапиде, она продолжала лететь брюхом вперед, погруженное в воду крыло лопнуло, переломилось, и бывший самолет, перевернувшись, целиком скрылся под водой, а впереди, чуть отклонившись вправо от предполагаемого подводного движения, показались какие-то предметы, долго еще плывшие по инерции вперед…