Алексей Моторов - Преступление доктора Паровозова

— Леня! Ничего себе встреча!

Он вдруг неожиданно резким движением вырвался, сделав пару шагов вперед, моментально обернулся и так же сразу меня узнал:

— Леха! Ты? А я думаю, кто там меня ручонками цапает, может, хулиган какой?

Я засмеялся, подошел и хлопнул Леню по плечу:

— Ну, здорово! Я ведь тебя часто вспоминаю! А ты даже и не позвонишь. Последний раз говорили я уж и не помню когда!

Леня весь позапрошлый год названивал мне из своего детского дома, где-то раз в неделю, вскрывая вечером дверь директорского кабинета, где стоял телефон. «Мне, Мотор, любой замок открыть — два раза плюнуть! Вот сейчас говорю с тобой, а сам сижу в мягком кресле, как секретарь горкома!»

А потом как отрезало. Ни одного звонка. Да и в лагерь он больше не приехал, а ведь собирался.

Леня здорово изменился, подрос, похудел. Ну, неудивительно, два года не виделись. Еще он стал как-то жестче, что ли.

— Гляди-ка, Мотор, каким ты фраером! Рубашечка, папочка, галстучек! — Он вдруг оглянулся, будто кого-то высматривая. — На опера из детской комнаты похож.

Мне на мгновение показалось, его что-то беспокоит.

— Ты, Лень, торопишься куда? — шутливо поинтересовался я. — Хочешь следующим быть, кому факел доверят? Так ведь не догонишь!

— Леха, прости! Некогда сейчас, падлой буду! — Он еще раз нетерпеливо оглянулся. — Мне еще своих нужно найти. Мы тут на Красную площадь собрались, ну типа в Мавзолей.

— А! Так у вас от детдома экскурсия? — сообразил я наконец. — Ну, тогда понятно. Ладно, Лень. Беги, догоняй своих. Жаль, не поговорили. Только ты звони, не забывай. Телефон-то помнишь? Он легкий. Сто семьдесят, двадцать пять, двадцать пять.

Я пожал ему руку, и в этот момент Леня очень тихо и очень быстро произнес:

— Я, Леха, из детдома подорвал. Еще в прошлом году. Теперь сам по себе.

— Да как же это? — растерялся я, понимая, надо спросить важное, но не мог сообразить, что именно. — А где ты теперь?

— Да в артели одной! Не пропаду, Леха, не боись! — подмигнул он и опять оглянулся. — Хуже, чем есть, уже не будет! Ну, давай!

Леня вырвал руку и стремительно зашагал в сторону метро. Я увидел, как он на углу поравнялся с каким-то парнем, они перебросились парой слов, парень стрельнул в мою сторону недобрым и цепким взглядом и пошел вперед, будто они незнакомы. Прямо как в шпионском фильме.

И не успели они затеряться в толпе, как за моей спиной раздался пронзительный женский визг. Вопила туристка, немолодая тетка в темных очках, на каком-то своем языке, тряся замшевой сумкой, которую она держала обеими руками. Несколько милиционеров и каких-то людей в штатском моментально взяли ее в кольцо, и крик тотчас прекратился.

— Что там такое? — стала спрашивать у всех бабушка с палочкой и с двумя пустыми молочными бутылками в авоське. — Что случилось, граждане?

— Сумку порезали у иностранки! — не скрывая удовольствия, объяснил рыжий мужик с красным обгоревшим лицом. — Не будет в следующий раз рот разевать!

— Ах ты батюшки! — начала сокрушаться бабушка. — Вот ведь воры, паразиты, креста на них нету!

Людское море продолжало растекаться в метро и переулки, уже возобновилось движение машин, а я все стоял, теребил папку с документами и не двигался с места.

Приличные люди не должны столько думать о жратве. Наверно, у одного меня такое, что когда иду на свадьбу или день рождения, первым делом в моем воображении возникает стол с угощением: блюда с куриными ногами, вазы с салатами, тарелки с колбасой, банки со шпротами, подносы с пирогами. А лишь потом уже, постепенно, как будто из тумана, проявляются лица моих друзей и родственников.

Причем не сказать, чтоб я в детстве недоедал. Нет, разнообразия у нас не наблюдалось, особенно в дошкольный период, когда мы с сестрой Асей жили с нашей бабушкой Людой на даче. Бабушка разносолами не баловала, зато количество всегда заменяло качество. Сыр — так головками, селедка — банками, картошка — мешками, моченые яблоки — ведрами. А уж когда бабушка сварит суп, так сварит. С вермишелью. В двадцатилитровой кастрюле, чтоб сразу на неделю. А на второе — гречка в чугуне из печки. И ничего другого. Годами. Правда, если кто к нам на выходные добирался, то могли из жалости и котлет накрутить.

С переездом в Москву в рационе стали возникать некоторые изыски, которые потихоньку пробивали бреши в нашей спартанской диете. Но именно тогда по разговорам взрослых стало понятно — еда только и делает, что исчезает, и сейчас днем с огнем не найдешь того, чего еще недавно было везде навалом.