Владимир Ионов - …А родись счастливой

— Говорит по телефону с матерью…

— По вэче с матерью? — насторожилась секретарь. — Раньше такого не было.

— Раньше и меня на порог сюда не пускали, — улыбнулся Шалый и вернулся в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

Люба была в слезах. Говорить она закончила, но всё ещё прижимала трубку телефона к губам. Маман в разговоре тоже не держала слёз оттого, что все её бросили бедную, и она не знает, как дальше жить. Спасибо знакомым, дали угол и сажают с собой за стол, но и у них нет работы, и приходится продавать вещи, даже самые дорогие сердцу.

— Приезжай ко мне, — сказала Люба. — Давай прямо завтра. Бери билет до Москвы, а там я встречу. Будем жить в Великогорске.

— А разве в Москве у тебя теперь ничего нет? — неожиданно спросила маман.

— Нет. А тебе какая сейчас разница: Москва или не Москва?

— Ну, всё-таки… Я же ещё не похоронила себя…

— А я?.. Великогорск прекрасный город. И перестань, пожалуйста, капризничать! И говори, когда и где тебя встречать?

— Хорошо, девочка моя, я потом тебе сообщу, если помогут, — быстро сдалась маман.

— Ну, что там? — спросил Шалый, отбирая у Любы трубку, чтобы положить на место.

— Да плохо всё. И капризничает, как ребёнок. Ой! — всполошилась Люба. — Я забыла спросить, куда ей послать деньги на билет до Москвы! Нельзя перезвонить?

Шалый ещё раз вызвал Вильнюс, попросил консула не позднее, чем завтра отправить гражданку Обрюхову самолётом до Москвы, а расходы он тут же возместит посольству телеграфным переводом.

— Ну, чего? За скорое воссоединение мамы с дочкой? — спросил он и полез в тумбочку под телефонами, где у него «всё уже было».

— Спасибо, спасибо! Только я совершенно голодная с утра… Боюсь, упаду сразу…

— Ну, сразу-то не надо, — брякнул Шалый, имея в виду то, от чего сам покраснел. — Мы вот чего… У тебя сегодня нет эфира? Я — тоже закончил, пошло оно всё! Едем сейчас в Городок, там и поужинаем. — Никуда не торопишься?

— Нет, — тихо выговорила она, поняв, что впервые за многие месяцы не может отказаться. Да и не должна… Он так ей помог сегодня… И, может быть, поможет завтра… И ещё… Сколько можно, в конце концов?.. Он такой приятный… И какая разница сегодня, женат он или нет… Даже если женат…

Шалый вызвал машину к подъезду, велел шофёру оставить в ней ключи и быть свободным, сказал Любе «я сейчас» и куда-то смотался. Вернулся минут через двадцать с хозяйственной сумкой в руке, слегка злой.

— Во житуха настала! В «кормушке» и то шаром покати. Ну, ничего, как-нибудь разберёмся!.. — Он посадил Любу на заднее сиденье, положил, громыхнув посудой, рядом с ней сумку, и с места в карьер рванул машину.

Городок… Люба бывала в нём раньше. Сокольников имел там дачу и, когда они ещё не были женаты, вот так же, без шофёра возил её туда несколько раз. Это большой лесной массив, разрезанный дорогами на несколько участков, где устроены дома ветеранов, пионерский лагерь и дачи Великогорских начальников. По краю массива течёт неширокая, быстрая и очень чистая речка. Летом в Городке шумно: много дачников и детей, а зимой — только лыжники наезжают из Великогорска. И есть в Городке два закрытых участка со своими столовыми, банями и большими домами. Там за высоким забором, среди берёз и сосен живут круглый год «первые лица» Великогорска. На дорожку к одному из этих участков и свернул Шалый машину. Увидев её, кто-то предупредительно открыл ворота, и машина подкатила к крыльцу двухэтажного каменного дома, где светилось лишь одно окно.

— Ну, вот мы и дома! — распахнул Шалый дверцу автомобиля перед Любой. — Прошу!

«Боже, всё как когда-то! — подавая Шалому чуть дрогнувшую руку, подумала Люба. — Только я уже не инженер по соцсоревнованию…»

В доме по одному, торопливо, засветились ещё несколько окон. «Значит, кто-то там есть», — отметила Люба и вошла в открытую перед ней дверь.

— Здравствуйте, Галина… Ой, извините, ошиблась! — протараторил женский голос, и хлопнула ближняя дверь.

— Э! Куда? Иди сюда! — позвал Шалый. — На-ко вот, — подал сумку появившейся из-за двери приземистой женщине средних лет. — Приготовь нам что-нибудь наверху. А мы пока здесь оглядимся.

— Хорошо-хорошо! — принимая сумку, торопливо ответила женщина, мельком глянула на Любу и улыбнулась ей. — Извините, не признала сразу…

— Люба Сокольникова, — представил её Шалый. — Телеканал «Волна».

— Ой! Да видели мы по телевизору… Очень приятно. Надолго к нам?

— Так… Ещё вопросы есть? — Шалый повернул женщину к лестнице и чуть подтолкнул в спину. — Мы скоро придём. И приберитесь там.