Владимир Ионов - Гончарный круг

Василий пошел за Матреной в горницу.

— Уморили вы руководителя районного масштаба! — вяло пошутил он.

— Не усни, гляди, Вася тама, а то будить будет жалко, — напутствовал его хозяин.

— Нет-нет. Я полежу просто.

— Ну-ну, полежи… После Макарова пара не уснет, чу, Денис! Собери щас вселенский собор, и то не добудишься. Квасной пар! Меня, бывало, батька после квасного пару горшками будил. Придешь, бывало, после бани, ткнешься, где есть, и — мертвое тело. А батя, царство ему небесное, озорник был. Возьмет горшок, потоньше который, звякнет по лбу, и проснусь. «Чего?» — говорю. «Подвинься, — скажет, — тоже, мол, посумерничать надоть». — Михаил Лукич прошел к двери, послушал, ушла ли Матрена доить корову, открыл горку, не глядя, запустил туда руку. Но на крыльце что-то скрипнуло, и он выдернул руку из горки. Открылась дверь, просунулась черная голова Макара.

— Леший-то, напугал меня! — махнул на него рукой хозяин.

— Не блуди, дак пугаться не будешь.

— А ты уж углядел! Колоду-то свою ставь куды-нибудь — на мост али в избу. — И Михаил Лукич снова сунул руку в горку, в самое ее заветное место.

— На-ко вот поставь! Лешая-то твоя за портки держит. Отстань, говорю, Матрена! — Макар задергался в притворе, будто вырывался у кого.

Михаил Лукич выхватил из горки поллитровку, сунул ее под рубаху и в два шага очутился на лавке, в красном углу. И глаза свои большие притупил, будто знать ничего не знает.

— Эко, христорадничек какой сидит! Это тебе не копны волокать — Матрене-то отвечать. — Макар вошел в избу довольный, что напугал приятеля. — Щас я ее позову. Эй, Матрена, ну-ко, где ты тута?

— Во-во! — нашелся Михаил Лукич. — Поди-ко, поищи ее, а мы с Денисом щас управимся. Поди-поди!

— Колода, парень, набрякла в бане-то. Токо што вот до стола дойти. — Макар задрал колоду, дескать, гляди, какая она есть.

— То-то, леший вороной! Стопки в горке возьми.

Старики погомонились по дому, собрали маленькую закуску и весело выпили по первой с «легким паром».

— Старики, а ведь вы мне чего-то обещали, — сказал Денис.

— А чего?

— А песни!

— Вота, вспомнил!

— Пока мы одни-то…

— Гость у тебя, Михайла — бородка нижегородка, а ус — макарьевский! Налей-ко вот еще. Вино да водка мужикам дерут глотку.

Денис налил в стопки. Старики хотели чокнуться, но а крыльцо кто-то поднялся, и они, накрыв стопки ладошками, опустили их на лавку, а Михаил Лукич и бутылку спрятал за спину. В избу без стука вошел парнишка в кепке, спущенной на уши, потный до ручейков по щекам — на велосипеде гнал.

— Дедо Миш, тебе письмо дядя Димитрий прислал. Тетка Маня опять девку в капустнице нашарила, — отбарабанил он и спросил без передыху: — А воды у вас нету — пить охота а то.

— Чего она, лешая, плохо рылась в капустнице-то? — спросил Макар.

— А я почем знаю? Тетка Надя Васильева вон дак парня принесла.

— Из магазина, поди?

— Ха, из магазина! — засмеялся парнишка и поднял кепку с мокрого лба, а потом отвернулся — застыдился.

— Ну, дак чего, Михайла? — Макар поднял стопку с лавки. — Имеем-то каким назвали?

— Не разберу, чего пишет. Ну-ко, Дениско, ты погляди.

— Маргарита, кажется. Да, Маргарита.

— Маргарита, мать твою возьми-то! Дак, с Маргаритой тебя, приятель! — И Макар лихо выпил одним глотком. — Хорошая девка будет! Гонца-то, поди, наградить надо.

Михаил Лукич дотянулся до комода, достал лакированную коробку, а из нее шкатулку. И из шкатулки вынул одну маленькую бутылочку.

— Это Димитрию отдашь, Скажи, приду скоро, как управлюсь. А тебе вот свистулю возьми. — И дал парнишке большой глиняный свисток петухом. Надеялся, что внук родится, для него делал. — Приду, скажи, скоро.

Гонец сунул подарки в карманы, опять нахлобучил кепку и скрылся.

Михаил Лукич выставил шкатулку на стол, открыл ее перед гостями:

— Пей, мужики! Матрене одну оставим испробовать, а остальные давай сюды!

— Во, Денис, загуляем-то щас! По экой посудине выцедим! Не с вина, дак с чести закачает! — развеселился Макар, увидев диковинные бутылочки. И хозяин не меньше его разошелся, достал из коробки и оба рога.

— Вота, какие штуковины вырабатывают! — И поболтал рога на цепочках. — Хошь на елку вешай. А, правда, Денис, пошто такие?

— А примеряй-ко себе, — опередил Макар с ответом. — Одну Матрену-то на Стретенский выгон отпускаешь?

— Чего бы умного смолол. Дурного-то от тебя наслышаны, — отмахнулся от него хозяин.

Денис взял у Михаила Лукича один рог, перелил в него водку из стопки и, зажав рог в кулак, стукнул им себя по груди, потом вскинул руку: