Аксель Сандемусе - Оборотень

— Ну что, чувствуешь себя настоящей богемой? — спросил Эрлинг.

— Не думаю, что я решился бы пропустить на работе хоть один день, — ответил Яспер. — То есть просидеть здесь весь день за беседой и кружкой пива. Меня пугает даже мысль о таком эксперименте. Во мне поднимается какой-то ропот. Ничего страшного, но, понимаешь, мне было бы неприятно, если б я позволил себе такой бессмысленный поступок. Похожее чувство возникает при мысли, что можно взять и сломать какую-нибудь вещь. Да и просто оттого, что такая мысль могла прийти тебе в голову. Года два назад я шел по Майорстюен, было около полудня, и я торопился на совещание. Мимо прошел один мой деловой друг — ты слышал когда-нибудь более нелепое словосочетание? — он был пьяный. Кажется, на совещании никто не заметил моего состояния. Наверняка не заметил. Мы умеем надевать на себя маску. Но меня бил озноб, словно у меня началось воспаление легких. Я вдруг представил себе такую картину: я, пьяный, в будни, в полдень, бреду по улице, и полицейский с сомнением смотрит мне вслед — справится этот человек или мне следует забрать его? Меня задерживают. Заталкивают в Черную Марию. А через двенадцать долгих часов я выхожу из полицейского участка бледный, грязный, помятый, с отросшей щетиной. И все-таки снова, если у меня есть деньги, спускаюсь к Восточному вокзалу и нахожу пивную.

— Это все игра воображения, — заметил Эрлинг.

— Я тоже так думаю, — согласился Яспер и принялся за бутерброд. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Может, не совсем точно, но примерно. Ты думаешь, что это похоже на интерес порядочных женщин к проституткам во времена наших бабушек.

— Во времена твоей бабушки.

Яспер быстро взглянул на Эрлинга.

— Да-да, во времена моей бабушки. Я знаю, они испытывали жгучий интерес к этим свободным птичкам.

— Потому что сами получали слишком мало любви, — сказал Эрлинг с грубоватой ноткой в голосе. — Мне вообще-то жаль и тех и других. И те и другие были одинаково фригидны. Но хотя люди всегда мало знают друг о друге, я все-таки знаю, что ты не спишь ни с проституткой, ни с кем-нибудь из своих бабушек.

Яспер поднял руки, сплел пальцы на затылке и откинулся назад. Он захохотал, обнажив крепкие белые зубы.

— Нет, со мной все в порядке, — сказал он. — Только при встречах с тобой мои мысли приближаются к запертым дверцам шкафа. Но одно я знаю точно: со мной никогда не случится ничего страшного — я не имею в виду болезнь или смерть, — со мной никогда не случится ничего страшного, пока я не брошу свою работу. Поэтому я ее и не брошу.

— Но тебе становится не по себе, когда ты видишь, что кто-то другой бросил работу?

— Да, и потому я крепко держусь за свою. После встречи с тем пьяным на Майорстюен я стал зарабатывать еще больше.

— Может, и я тоже помогаю тебе больше зарабатывать?

Яспер с недоумением посмотрел на него:

— Ты хочешь сказать, что у тебя были случаи, когда ты терял управление?

Теперь засмеялся Эрлинг. Он повернулся на стуле и сделал знак официанту, чтобы тот принес им еще пива.

— Неужели ты никогда не видел меня пьяным?

— Видел. Но это как бы не в счет. Ты, как и я, боишься опуститься на дно. Только ты проводишь прямую так, что с математической точки зрения она кажется совершенно бессмысленной. А я математик. Я свою прямую провожу со знанием дела. Твоя прямая проходит между какими-то моральными точками на твоей территории. Я даже не понимаю, как это возможно. Меня мораль мало интересует. А ты борешься с ней, как Иаков с Господом. У тебя за спиной сидит пожилой господин, с которым мне иногда приходится встречаться. На его каменном лице написано удивление: как может Яспер Арндт сидеть здесь с этим порочным и безнравственным Эрлингом Виком? Вчера я согласился принять участие в одной совершенно законной и порядочной сделке, а вот ты бы никогда на такую сделку не согласился. Это был просто шахматный ход, столь правильный, законный и безупречный, что его можно назвать банальным, но был в этом деле некий штришок, который не имеет отношения ни к нормам закона, ни к общепринятым деловым нормам. Если б я не схватил эту рыбку за хвост, опытные предприниматели через несколько месяцев сочли бы меня идиотом. Никто и не ждал, что я откажусь от честного и верного контракта лишь потому, что в нем кроется некоторый крохотный штришок. Мораль тут силы не имеет, выгодный и законный контракт морален сам по себе, так же как куб — это бесспорно куб. Однако заметь, если есть то, что мы называем деловой друг , то есть также и деловая мораль. Ее не осудит ни церковь, ни совет общины, ни суд, она годится для речи на моих похоронах, но дома, при общении с друзьями и даже, если на то пошло, с Господом Богом, мы оставляем ее в прихожей. У людей подобных тебе нет такой удобной морали, которую более умный может украсть у менее умного. — Яспер второй раз взглянул на часы. — Ну, мне пора.