Аксель Сандемусе - Оборотень

Я уверил ее, что на моем дне рождения вообще не было женщин, кажется, так оно и было, не помню.

Так вот, приехав в Стокгольм через пятнадцать лет и остановившись в той же гостинице, я сразу понял, что попал в тот самый номер, в котором во время войны беседовал о рыбе. Такие комнаты появляются, когда архитектор не знает, что ему делать с помещением внутри дома, и оставляет все как есть. Никогда не видел более нелепой комнаты, у нее не было вообще никакой формы. Но я говорю об этом лишь затем, чтобы объяснить вам, почему я узнал ее столько лет спустя. Я распаковал вещи, привел себя в порядок с дороги и пошел в город.

Я прожил в Стокгольме уже неделю, как вдруг утром меня разбудил телефонный звонок. Кое-что все-таки не совпадало с первым разом. Я бы не удивился, если б мне опять позвонили из Осло. Напротив, меня бы это испугало. Кроме того, у меня не было накануне дня рождения. Просто несколько шведских знакомых еще с военных времен устроили вечер в мою честь. Мы засиделись далеко за полночь. Я опять смахнул на пол газеты, пепельницу и еще что-то, пока мне удалось приставить трубку к уху нужным концом и простонать «алло». Телефонистка на коммутаторе сообщила, что меня вызывает Копенгаген. Там никто не мог знать, что я нахожусь в Стокгольме, неважно почему, но это решительно исключалось. На этот раз вряд ли кто-нибудь стал прослушивать мой разговор, и довольно скоро я услыхал мужской голос из Копенгагена. Датчанин тоже говорил страшно быстро, он наверняка помнил, во сколько ему обойдется каждая минута. Об этом он мог бы и не беспокоиться, потому что, как только он заговорил о рыбе, мой разум отключился. Правда, этот датчанин специализировался на угре, но тем не менее. Я испуганно смотрел в пространство, а потом закричал, что я еще сплю и о чем это он говорит, при чем тут угорь?

— Как при чем… Разве вы не господин Мюре из Норвегии?

У нас завязался удивительный диалог. Вспомните, в каком

состоянии была моя голова и разговор про рыбу, который я вел пятнадцать лет назад в этом же номере этой же стокгольмской гостиницы с кем-то, позвонившим мне из Осло. Должно быть, с этой комнатой было что-то нечисто, о чем я не знал.

— Вы говорите про угря? Произнесите это слово по буквам!

— Что вы хотите, чтобы я сделал?

— Я прошу вас произнести это слово по буквам!

— Произнести «угорь» по буквам?

Не знаю, сколько минут мы с ним вели эту содержательную беседу. Я весь вспотел, говорят, что после попойки это полезно. Прошло много времени, прежде чем он каким-то словом включил опять мой рассудок. Я действительно когда-то в порядке эксперимента придумал необычное и вкусное блюдо именно из угря, и датчанин хотел узнать у меня рецепт.

— Вы его получите! — заорал я. — Но как вы меня нашли?

— Я обзвонил всю Норвегию…

— О Господи!..

— И вот наконец в одной усадьбе…

— Вы звонили даже в какую-то усадьбу?

— Да, звонил.

— Но зачем вам этот рецепт?

— Я слышал, что это очень вкусное блюдо!

Я продиктовал ему рецепт и пожелал удачи. К сожалению, я не спросил его имени. Мне бы хотелось когда-нибудь встретиться с этим датским гурманом и поговорить с ним на кулинарные темы. По-моему, он хороший человек.

Эта история с двумя телефонными звонками не очень глубока, — продолжал Эйстейн, — но зато это истинная правда, а не какая-нибудь фантазия на тему о том, что все повторяется, к тому же это еще не конец. Закончив разговор об угрях, я откупорил первую из трех положенных бутылок пива. Тут тоже есть несовпадение с первым разом: пиво с тех пор стало значительно лучше. Но вообще у меня было чувство, что я совершаю какой-то ритуал. Я побрился, выпил вторую бутылку пива, умылся и откупорил третью, однако не выпил ее, а сел на кровать с бутылкой в руке и стал ждать. Я не спускал глаз с двери, но вовсе не потому, что услыхал в коридоре какие-то звуки. Нет, все было тихо. Наконец в дверь постучали.

Я прекрасно понимаю, что мне следует отступить от правды и для антиклимакса сказать, что в дверях появилась, ну, например, служанка гостиницы. Ведь ни один разумный человек не станет говорить о том, что видел морского змея, так как свидетелей у него нет. Но существует морской змей или нет, а на пороге моего номера стояла та самая женщина, что и пятнадцать лет назад. Несмотря на это совпадение, несходство ситуации казалось только усилилось. Она постарела на пятнадцать лет, и это ее не красило. Пятнадцать прожитых лет никого не украсят. Ей нечего было пронести через эти годы, кроме своей физической молодости, а ее она потеряла по пути в какой-то сточной канаве, потому что пронести с собой молодость может только душа. Я стоял в дверях и вспоминал фразу, которую не мог произнести: вас просят покинуть это место, не привлекая к себе внимания.