Луис Леанте - Знай, что я люблю тебя

Перечитав письма несколько раз, Монтсе оставила их в доме матери, снова перевязав ленточкой и спрятав в ящик стола. Сейчас они опять были у нее перед глазами — старые, пожелтевшие от времени призраки далекого прошлого. Она развязала ленту и разложила письма на кровати, наугад взяла одно в руки и открыла конверт. Несмотря на прошедшие годы, каждая строчка хранилась в ее памяти, впечатавшись навечно. Монтсе прекрасно знала, что эти письма Сантиаго сочинял не сам, но все слова и мысли принадлежали ему. Он, скорее всего, попросил написать ей какого-нибудь более решительного друга. В большей части конвертов были вложены фотографии, очень похожие между собой, — на всех был изображен Сантиаго Сан-Роман в военной форме — вот он стоит рядом с военным автомобилем, вот запрыгивает в грузовик, вот держит на плече винтовку, вот приносит присягу. Она вглядывалась в его лицо, узнавая каждую черточку, как будто не было этих лет, как будто прошло не больше месяца со дня их расставания. Долгие годы это лицо стояло перед ее глазами, приходило в ее сны, преследуя ее и доводя до умопомрачения.

Она сидела и вспоминала мелочи, жесты, запахи, вроде бы забытые. В конце концов ей показалось, что она слышит легкие шаги Мари Круз, домработницы, цокающей подошвами туфель по паркету в коридоре. Звук этих шагов был частью ее юности, так же как и живописный вид, открывавшийся из окна спальни. Стук именно этих туфель она слышала и в тот самый июльский день, знойный июльский день, когда сидела на кровати, безрезультатно пытаясь сосредоточиться на чтении и не переставая обкусывать ногти. Тогда она тоже слышала, как Мари Круз ходит туда-сюда по коридору, топоча своими туфлями. Это было в первый раз, когда она без уважительной причины пропустила занятия. То есть утром она, как обычно, собиралась в академию св. Тересы, но после завтрака неожиданно объявила домработнице, что плохо себя чувствует и у нее страшно болит голова. Потом предупредила, что, если ей позвонят, нужно незамедлительно ее позвать. Но проходили часы, а телефон упорно молчал. Монтсе не была уверена, что услышит его трезвон из своей спальни, поэтому сидела насторожившись, сосредоточенно ловя любой шум, тревожно прислушивалась к шагам домработницы. Через раскрытое окно ей было слышно, как бьют часы на башнях и колокольнях Готического квартала, отмеряя час за часом своим мелодичным звоном. Она не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме парня, который подвез ее вчера вечером. Ей уже казалось, что она слишком холодно с ним распрощалась. Наверное, она должна была сказать ему что-то еще, давая номер своего телефона. Может, она ошиблась, увидев в его темных загадочных глазах интерес к себе? Может, у ног Сантиаго Сан-Романа лежат все без исключения девушки, которых он покоряет, прокатив на шикарном белом кабриолете, как поступил с ней? Ее раздирали сомнения и обиды. Она даже поискала имя Сантиаго Сан-Романа в телефонном справочнике. Хотя теперь у нее были его координаты, она никогда не решилась бы позвонить сама. С другой стороны, мысль о том, что она может сделать это в любой момент, успокаивала. Периодически звук шагов Мари Круз заставлял ее дернуться к двери, но то была ложная тревога. Она постоянно выбегала на балкон, оглядывала улицу. Казалось, этот парень смеется над ней. Конечно же у него есть девушка, а вчера он просто хотел покуражиться, продемонстрировать своему другу Паскуалину, как круто умеет завлекать девчонок своей машиной. Может, он сам и не стал бы целовать ее. Может, он вообще оттолкнул бы ее, продлись поцелуй чуть подольше. Чем ближе день клонился к вечеру, тем больше Монтсе сходила с ума, становясь заложницей собственных нервов. Она злилась на себя, что пропустила занятия из-за этого лицемера, но не могла думать ни о ком, кроме надменного парня, так поразившего ее воображение. И когда она услышала торопливые шаги Мари Круз возле своей двери, мягкий стук и слова, сказанные домработницей на пороге: «Сеньорита, вас к телефону», — она почувствовала, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Вихрем кинулась в гостиную, захлопнув за собой дверь, потом, не дыша, взяла трубку двумя руками. «Это Сантиаго Сан-Роман, — раздался голос с того конца линии. — Не знаю, помнишь ли ты вчерашний вечер». «Сантиаго Сан-Роман?» — произнесла Монтсе, стараясь, чтобы в голосе ее звучало удивление. В трубке воцарилась напряженная тишина, как будто он подумал, что ошибся номером. «Я проводил тебя вчера до дома, и ты дала мне этот номер. Ну, то есть не ты дала, я сам попросил…» — «Ах да, ты тот парень из белого кабриолета!» Теперь Сантиаго замялся: «Да, это я. Сантиаго. Я что звоню… Спросить, не хочешь ли ты прогуляться». — «Прогуляться? А куда?» Монтсе вовсе не нравилось быть жестокой, но она не знала, как себя вести по-другому. «Куда-нибудь, куда хочешь. Хочешь, зайдем посидим где-нибудь и всякое такое». — «Ты с другом и я?» — «Зачем с другом? Вдвоем! У Паскуалина работы завал». Монтсе мысленно досчитала до семи, с трудом сдерживая себя, потом ответила с некоторой ленцой: «Мне вообще-то заниматься надо. Я по немецкому здорово отстала». Сантиаго не ожидал подобных слов, он совсем растерялся и не знал, что сказать. «Ну тогда ладно, я в другой раз позвоню». Девушка нервно сглотнула и сделала нечто, идущее вразрез со всеми ее принципами. «Постой! Ты сейчас где?» — «В телефонной будке перед твоим домом». — «Никуда не уходи, я спускаюсь».