Даниэль Глаттауэр: Навеки твой

— Господин Ханнес, — произнес Басти. Бьянка: уже интересно, да? Это может означать только то, что господин Ханнес не живет в своей квартире. А живет он, если вообще где-либо живет, в соседней квартире.

— По адресу Нисльгассе, 21, — сообщил Басти.

Бьянка: и если он там проживает один, то вряд ли бережет электричество, наоборот, коль скоро он оставляет на весь день гореть кубик шесть. Юдит: то есть он, возможно, живет не…

— Бьянка: не один! Супер, госпожа начальница, именно это мы и подумали с Басти. — И возможно… — Бьянка: да, именно, начальница.

— Неходячая вдова с бананами, — буркнул Басти и принялся крутить свой серебряный шарик на губе.

В течение пяти дней Юдит предстояло изображать повреждение рассудка и вести себя так, будто ничего не случилось. Так уже происходило однажды в седьмом классе, когда при повторной проверке по математике ей досталось самое трудное задание. Она с ним справилась, и это было наивысшее достижение за всю ее биографию.

Двадцатого декабря Ханнес был весь день занят сроками и приготовлениями к Рождеству. Мама с полудня находилась в магазине, поскольку Бьянке срочно надо было в женскую консультацию, чего девушке-ученице никак нельзя было запретить, тем более за четыре дня до Рождества.

На самом деле Бьянка со своим другом, пожарным Басти в спецодежде, заехали за Юдит и отправились, несмотря на сильную вьюгу, на Нисльгассе, 14.

— Поглядите, начальница, — сказала Бьянка, устроившаяся на соседнем с водителем сиденье припаркованного автомобиля, — в пятом ряду снизу горят два кубика: пятый слабо, шестой ярко. Как мы и говорили.

Бьянка осталась в машине наблюдать за входом в подъезд и в случае появления Ханнеса дать сигнал по мобильному телефону. Дверь в подъезд Басти открыл за считаные секунды, поднялся на лифте на пятый этаж и позвонил в дверь номер 21. Юдит расположилась на лестничной клетке на два пролета ниже и напряженно слушала, что там происходит. Басти позвонил трижды и произнес: никого. Потом кто-то все-таки открыл дверь, и Басти пробурчал в своей манере что-то про противопожарный контроль, запасные выходы, рутинная проверка, займет немного времени. После, казалось, вечно длящейся паузы дверь захлопнулась. Юдит выждала несколько мгновений, пока не убедилась, что Басти проник в квартиру. Она быстро засеменила по ступенькам вниз к Бьянке.

— Не хотите тоже? — спросила та и протянула пахнущую земляникой губную помаду. — Хорошо помогает, когда переволнуешься.

Басти вернулся минут через пять. Его рот был открыт еще шире, чем обычно.

— Одно ясно, фрау Юдит, господин Ханнес вам солгал, — заявил Басти.

Чтобы обсудить дело, они заехали в бар гостиницы «Рааб» — любимое место встречи служащих пожарной охраны, где каждый сам наливал себе пиво, нажимая на кран, сверху которого красовалась надпись: «Тренировка тушения огня для продвинутых». Проблема заключалась в том, что подробности дела мог добавить только Басти, но чтобы его разговорить, надо было пощекотать ему горло.

Ему открыла женщина лет шестидесяти-семидесяти, вполне самостоятельно передвигающаяся, никаких маленьких детей в доме он не заметил. Юдит: как она выглядела? Басти: обыкновенно. Но сначала не хотела меня впускать. — Почему не хотела? Басти: сказала, что ее зятя нет дома. Юдит: зятя?

Басти: да, так и сказала. Юдит: ты спросил, как его зовут? Басти: нет, но это наш господин Ханнес. Юдит: ты уверен? Басти: она ответила «моего зятя Ханнеса» нет дома.

С ума сойти! А что еще она сказала? Басти: не особо много. — Басти, пожалуйста, вспомни еще что-нибудь! Что было дальше? Басти: потом она меня пустила внутрь, и я внимательно осмотрел квартиру. — И? Басти: с точки зрения пожарной полиции нареканий нет, вот только доступ к мосткам на крышу… — А что еще? Басти: что еще? Ээ… прекрасная квартира. Все прибрано. Чисто. Ухожено. Все как у людей. — Юдит с Бьянкой недоуменно пожали плечами.

Басти: господин Ханнес живет там уже двенадцать лет. А соседняя квартира, как бы его настоящая квартира номер 22, в которой всегда темно, тоже принадлежит ему. В ней он жил прежде. Юдит: как ты об этом узнал? Басти: она мне сама сообщила. — А что с ее дочерью? Басти: о дочери она ничего не говорила. Однако ее имя Белла. — Откуда тебе известно? Басти: оно написано на маркерной доске в прихожей: «Для Беллы, моего ангелочка на земле». А внизу: «С вечной любовью, твой Ханнес». А под ними «любовь» или «верность». — Ничего себе! — изумленно воскликнула Бьянка. Юдит: вот мама обрадуется, когда узнает!