Даниэль Глаттауэр - Навеки твой

Юдит решила примкнуть к группе борцов с глобальным потеплением, которая сформировалась у барной стойки и выражала нетерпение немедленно приступить к решению проблемы, как кто-то сзади постучал по ее плечу. Она повернулась и обомлела. Лицо этого человека было словно из другого мира. Вот так неожиданность, — произнес банановый мужчина. Юдит: да уж. Он: а я-то гадаю — она или не она? Юдит: да. Она хотела сказать, что да, это она. От него наверняка не укрылось, подумала она с ужасом, как учащенно забилось ее сердце и как неуклюже она себя повела, застигнутая врасплох. В данной неловкой ситуации ее могло спасти лишь одно: надо было что-нибудь произнести самой. «Что вы здесь делаете? Точнее, что вас сюда привело? Вы знакомы с Гердом? Один из приглашенных на торжество? Как часто вообще вы сюда заглядываете? Вы тут завсегдатай? Вы играете на фортепьяно? Вы, случайно, не новый пианист?» Какие-то вопросы Юдит задала вслух, какие-то — мысленно. Одними из таких подуманных, но неозвученных вопросов были: «Вы, наверное, видели, как я сюда заходила?» и «Вы хотели пожелать мне доброго дня?».

Оказалось, что нет. Как он объяснил, он зашел сюда с двумя женщинами-коллегами. Они сидели неподалеку за столиком в круге желтого света, который падал от низко опущенной тяжеловесной лампы. Показал на их столик, и его спутницы приветливо помахали рукой. Юдит кивнула им. Бегло оценив взглядом его спутниц, она поняла, что они действительно коллеги. Напоминает рядовой ежемесячный журфикс консультативного отдела по налогам с продолжением в баре с веселой музыкой.

Бананового мужчину звали Ханнес Бергхофер или Бургхофер. У него была широкая и теплая правая ладонь, а вкрадчивый взгляд пронзал Юдит. У нее опять загорелись щеки. А потом Ханнес произнес: я рад, что мы так часто встречаемся. Похоже, мы с вами живем в одинаковом ритме. И как бы вдогонку спросил: не хотите присесть за наш столик? Юдит с сожалением пришлось отказаться.

Дело в том, что она как раз собиралась переместиться в «Ирис», где вот-вот начнется собственно чествование юбиляра — ее друга, хорошего знакомого Герда. Но в другой раз с удовольствием, — сказала она первое, что пришло на ум. Давно Юдит не держалась столь вызывающе-независимо.

Могу я в следующий раз пригласить вас на чашечку кофе? — с надеждой спросил Бергхофер или Бургхофер. Почему бы нет? — парировала Юдит, демонстрируя безразличие. Внутренний жар тем временем достиг поверхности щек. Ей пора. Он: да-да, идите. Она: ну, пошла. Он: увидимся. Она: конечно. Он: а что до кофе, то когда я буду проходить мимо вашего магазина, загляну, если не возражаете. Она: да, так и сделайте. Он: уже предвкушаю. Она: хорошо.

«Следующий раз» выпал уже на следующее утро. Бьянка громко воскликнула: госпожа начальница, к вам посетитель! Юдит немедленно поняла, что это означало. Ханнес стоял под одной из ее самых ценных люстр — огромным хрустальным сооружением овальной формы, привезенной из Барселоны, которой покупатели восхищаются уже пятнадцать лет, но никто почему-то не купил. «Надеюсь, не помешал?» — спросил он. На нем была синяя вязаная кофта со светло-коричневыми пуговками, и он походил на тех мужчин, которые любят вечерами посидеть перед открытым камином со стаканом чаю, запустив пятерню в густой мех грузного сенбернара, а вокруг резвится ребятня, вытирая перепачканные бананами руки о мягкий диван.

Юдит: нет, не помешаете. Она сердилась на себя за то, что не сумела скрыть волнения, тем более что никакой логической причины для него не существовало. Этот человек казался ей славным, но не настолько, чтобы им увлечься, потеряв голову, а если смотреть в корень, то по принципиальным соображениям она думала о мужчинах лишь изредка. Он отнюдь не был ее типом, причем следовало добавить, что и свой тип мужчины у нее не было большой охоты узнавать ближе. Юдит давно следовала принципу: знаешь одного — знаешь всех.

Она понимала, чем ее привлек господин Ханнес: он умело воспользовался случаем в магазине и стал ковать железо, пока горячо. Сработал эффект неожиданности. Появился в ее жизни внезапно и, не давая опомниться, стал сближаться к ней с такой целеустремленностью, будто кроме нее для него на свете ничего не существовало.

Но посиделки за кофе в такую рань — это назойливо, и ей следовало бы сразу и недвусмысленно с извинениями отклонить его предложение. Юдит отнюдь не претендовала на роль первой попавшейся утешительницы отца семейства, который немного озабочен отсутствием секса, в то время как его жена сидит дома и вяжет ему синие жилетки, пришивая к ним светло-коричневые пуговки.