Артуро Перес-Реверте - Танго старой гвардии

— Я же танцевал с тобой, ты забыла? Там, на этом складе в Буэнос-Айресе… И помню, как смотрел на тебя Армандо. Так же, как, впрочем, и все мы.

Совсем стемнело, когда они прошли по мосту через Пэйон. Слева, за парком, фонари освещали площадь Массена. Вдалеке, меж темными густыми деревьями, прополз трамвай — об этом можно было судить лишь по искрам, летевшим от ролика токоприемника.

— Скажи-ка мне, Макс, — она дотронулась до своей шеи. — Ты с самого начала решил украсть колье или придумал на ходу? В процессе, так сказать?

— На ходу, — солгал он.

— Врешь.

Он устремил к ней правдивый и честный взгляд:

— Нисколько.

На улицах было почти пусто: лишь изредка по опавшей листве поскрипывали колеса фиакров с поднятым верхом да, слепя влажным туманным светом фар, проносились автомобили. Меча и Макс беспечно пересекли площадь, оставили позади Променад.

— Как назывался тот вертеп? — спросила Меча. — Ну, тот, где мы танцевали?

— «Ферровиария». Неподалеку от станции Барракас.

— Интересно, он еще существует?

— Не знаю. Никогда там больше не был.

По тулье шляпы снова барабанят крупные капли. Но он пока не раскрывает зонт. Прибавляют шагу.

— Мне бы хотелось снова послушать такую музыку… С тобой. Есть в Ницце подобные заведения?

— Злачные места, ты хочешь сказать?

— Не злачные, дурачок, а такие… особенные.

— Вроде пансиона в Антибе?

— Ну, например.

— С зеркалом на стене? Или без?

Вместо ответа она, придержав его за рукав, заставила наклониться. И прильнула к его губам быстрым крепким поцелуем, в котором были и ожившая память о прежнем, и обещание. Макс почувствовал, как туманит голову неотложность желания.

— Конечно, есть, — сказал он с наружным спокойствием. — Такие места есть повсюду.

— Ну, например, — повторила она.

— Здесь поблизости, в старом городе, знаю «Lions at the Kill».

— Прелестное название, — Меча изобразила аплодисменты. — Отправляемся туда немедля.

Макс взял ее за руку и повел дальше.

— Я думал, мы поужинаем. Заказал столик в «Бутто», возле собора.

Меча спрятала лицо у него на плече, так что ему волей-неволей пришлось остановиться.

— Терпеть не могу этот ресторан, — сказала она. — Хозяин непременно выходит приветствовать клиентов.

— Ну и что же тут плохого?

— Да все! Меня сильно раздражает, когда с клиентами смешиваются портные, парикмахеры, повара…

— Платные танцоры, — со смехом договорил Макс.

— Так вот, у меня идея получше. Давай закусим чем-нибудь на скорую руку в «Камбузе» — закажем устрицы, скажем, и шабли. Потом отвезешь меня в это заведение.

— Как хочешь. Только сними ожерелье и браслет, спрячь их в карман перед тем, как войдем… Не надо дразнить судьбу.

Когда они оказались под фонарем, она подняла к Максу лицо. Глаза ее отблескивали, как латунь или медь.

— Там тоже будут парни былых времен?

— Едва ли, — стоически улыбнулся Макс. — Боюсь, что нас там встретят парни времен нынешних.

Название в самом деле было неплохое, однако сулило больше, чем давало. Там было дешевое шампанское во льду, темные пыльные уголки, одетое в черное хриплоголосое существо неопределенного пола, подражавшее Эдит Пиаф, а после десяти — стриптиз. Обстановка была неестественная, нарочитая, а стиль — нечто среднее между опоздавшим «апаш» и убогим сюрреализмом. За столиками сидели несколько американских и немецких туристов, охочих до острых ощущений, матросы, приплывшие из Вильфранша, трое-четверо субъектов, выглядевших как кинематографические злодеи — подстриженные углом бакенбарды, темные костюмы в полоску — и, как заподозрил Макс, нанятых хозяином для придания заведению должного колорита. Меча скучала, томилась и едва дотерпела до середины второго стрип-номера, исполнявшегося пышной египтянкой с большими белыми, трясущимися при каждом движении грудями, так что Макс спросил счет, уплатил двести франков за бутылку, к которой они почти не притронулись, и они вышли на улицу.

— И это все? — спросила Меча разочарованно.

— В Ницце ничего другого нет. Ну, или почти нет.

— Тогда отведи меня в это «почти».

Вместо ответа Макс, раскрывая зонтик, помахал кому-то в конец улицы Сен-Жозеф, от перекрестка поднимавшейся к замку. С карнизов струями бежала вода. Под навесом закрытой цветочной лавки у единственного фонаря две женщины прятались от дождя. Шум его обволакивал Макса и Мечу, пока они под руку медленно направлялись к ним. Одна женщина при виде их юркнула в соседнюю подворотню, но вторая ждала их приближения, не трогаясь с места. Она была высокого роста, худая. В жакете с каракулевым воротником, в темной, очень узкой юбке до середины икры. Юбка отчетливо обрисовывала изгиб бедер, подчеркивала длину ног, казавшихся еще длинней благодаря туфлям на толстой подошве и высоким клинообразным каблукам.