Артуро Перес-Реверте - Танго старой гвардии

— Хорхе угадывает, что между нами существует особая связь, — говорит Меча.

— Особая?

— Давняя. Причудливая.

Произнеся это, она замолкает надолго. Макс благоразумно не решается прервать эту паузу.

— Ты вот спросил меня… — наконец говорит она. — Как ты думаешь, почему я решила родить?

Теперь молчит Макс. Поворачивается из стороны в сторону — и, признавая свое поражение, смущенно улыбается. Однако Меча смотрит на него неотрывно, ждет ответа.

— Ну-у… на самом деле… ты и я… — неуверенно начинает он.

Снова повисает молчание. Меча не сводит с него глаз, меж тем как в неуклонно меркнущем свете кажется, что мир вокруг медленно умирает.

— С самого первого танго — там, на пароходе, — договаривает он, — у нас с тобой возникли какие-то особые отношения.

Она все так же пристально смотрит на него, и в глазах ее — такое полное презрение, что Максу стоит почти физических усилий выдержать этот взгляд.

— Это все? Особые, ты сказал? Господи боже! Я влюбилась в тебя с того самого танго. И уже на всю жизнь.

Так же смеркалось и двадцать девять лет назад, в Ницце, когда Макс и Меча Инсунса шли по проспекту Англичан. На небе — почти совсем уже черном — среди темных туч быстро гас последний отблеск заката, и стиралась линия меж небом и неспокойным, глухо рокочущим морем. Крупные разрозненные капли — предвестники сильного дождя — кропили землю, и от этого уныло поникали неподвижные листья пальм.

— Покидаю Ниццу, — сказал Макс.

— Когда?

— Дня через три-четыре. Как только закончу одно дело.

— Вернешься?

— Не знаю.

Она ничего не сказала больше. Уверенно ступая на высоких каблуках, шла по влажной мостовой, сунув руки в карманы непромокаемого плаща, туго стянутого кушаком по тонкой талии. Волосы были спрятаны под черный берет.

— Ты останешься в Антибе? — осведомился Макс.

— Да. Наверное, на всю зиму. По крайней мере, до тех пор, пока не утихнет в Испании. Буду ждать вестей об Армандо.

— О нем что-нибудь слышно?

— Ничего.

Макс закрыл зонтик. Потом снял шляпу, стряхнул с нее дождевые капли и снова надел.

«Пале-Медитерране» только что вспыхнул огнями. Словно повинуясь общему приказу, внезапно зажглись все фонари вдоль протяженного изгиба проспекта, и на фасады отелей и ресторанов легла череда света и тени. Возле гостиницы «Руль», у крытого парусиной мостика-сходней, перед которыми стоял швейцар в ливрее, трое молодых людей в смокингах ловили удачу: подстерегали дам, вылезавших из автомобилей, и направлялись внутрь, на Жете-Променад, откуда слышалась музыка. Было очевидно, что ни у кого из юношей не было сотни франков, чтобы уплатить за вход. Они оглядели Мечу со спокойной жадностью, а один попросил у Макса закурить. От него пахло дешевым одеколоном. Жгучий темноглазый брюнет итальянского типа, он был совсем еще молод и довольно хорош собой. На нем, как и на его спутниках, ладно сидел приталенный смокинг с крахмальной манишкой и галстуком-бабочкой. Смокинг, судя по всему, был взят напрокат, и башмаки оставляли желать лучшего, но юноша держался самоуверенно и даже чуть нагловато, впрочем, не переходя грань приличий, и этот апломб вызвал у Макса улыбку. Он остановился, распахнул свой «Burberry», достал черепаховый портсигар, открыл и протянул:

— Возьмите еще парочку — друзей угостите.

Юноша смотрел на него в легком замешательстве. Потом подцепил три сигареты, поблагодарил, окинул прощальным взглядом Мечу и отошел к своим. Пройдя немного, Макс краем глаза увидел, что женщина наблюдает за ним с интересом.

— Старые воспоминания?

— Ну да.

Меж тем звучавшая им вслед мелодия замирала, иссякала, гасла. Когда смолкли последние ноты, оркестр заиграл следующую композицию.

— Не могу поверить, — засмеялась Меча, беря его под руку. — Ты все это подстроил специально для меня. Включая жиголо.

Засмеялся и Макс, удивляясь не меньше, чем она: из казино, перекрывая шорох прибоя по гальке, летели звуки танго «Старая гвардия».

— Хочешь, зайдем, потанцуем? — в шутку спросил он.

— Что за дикая мысль?!

Они шли очень медленно. Прислушивались.

— Красиво, — сказала Меча, когда музыка стихла. — Лучше, чем у Равеля.

Прошли еще несколько шагов молча. Потом Меча слегка сжала его руку:

— Без твоего участия этого танго не было бы.

— Сомневаюсь, — возразил он. — Зато уверен, что твой муж никогда бы не сумел сочинить его, не будь тебя. Это танго принадлежит тебе, а не ему.

— Глупости не говори.