Жан Эшноз - Я ухожу

Однажды вечером, когда отель «Мария-Кристина» подвергся шумному набегу съехавшихся на конгресс онкологов, Феррер перебрался в отель «Лондон и Англия», не менее шикарный; к тому же широкие окна его бара смотрели на морскую бухту. Здешняя атмосфера была куда спокойнее, чем в «Марии-Кристине» — три-четыре пожилые пары за столиками, двое-трое мужчин у стойки, никакой беготни и шума. Феррер расположился в глубине зала у распахнутого окна. Уже стемнело; береговые огни зыбкими столбиками дрожали в маслянисто-черной воде, у причала, где дремали, смутно белея во тьме, два-три десятка прогулочных яхт.

Открытые окна позволяли обозревать весь этот наружный пейзаж, но одновременно в их стеклах отражался и спокойный зал. Впрочем, спокойствие это скоро было нарушено: дверь-вертушка у дальнего конца бара пришла в движение и пропустила внутрь Баумгартнера, который облокотился о стойку рядом с одиночными посетителями, спиной к бухте. Отражение в оконном стекле этой фигуры, этих плеч и этой спины заставило Феррера нахмуриться и приглядеться внимательней; миг спустя он встал и направился к бару крадущейся походкой. Остановившись в двух метрах от Баумгартнера, он еще мгновение поколебался, затем подошел вплотную. «Извините!» — сказал он, легко коснувшись плеча мужчины, и тот обернулся.

«Гляди-ка, — произнес Феррер. — Делаэ! Так я и думал».

Будучи вполне довольным тем, что он не умер, а жив — каковой факт явился для Феррера не таким уж большим сюрпризом, — Делаэ вместе с тем сильно переменился за истекшие месяцы. Да что там — он просто стал совершенно другим человеком. Рыхлые округлые формы, характерные для него прежде, уступили место четкому сухощавому силуэту, как будто над фигурой Делаэ поработал умелый скульптор.

Канули в прошлое все черты Делаэ, ставшего Баумгартнером; вместе с новым именем он приобрел и безупречную новую внешность: галстук — если он вообще его надевал, — вечно отклонявшийся от вертикали под тем или иным углом, брючные складки, которые, едва наметившись вверху, преображались в мешки под коленями, кривая неверная улыбка, раскисающая быстро, как желе под тропическим солнцем, обвислый ремень, перекошенные дужки очков, уклончивый взгляд, короче, все эти смутные расплывчатые приметы, как по волшебству, сменились жесткой, чеканной завершенностью облика. Исчезла даже дремучая непокорная чаща под носом — теперь над верхней губой Делаэ красовалась идеально ровная узенькая, словно нарисованная тонкой кисточкой, полоска усиков в латиноамериканском стиле.

С минуту он и Феррер молча глядели друг на друга. Делаэ, сидевший со стаканом в руке, решил, видимо, найти в нем подкрепление и начал было поднимать его ко рту, но тут же замер, тогда как содержимому стакана потребовалось еще несколько мгновений, чтобы улечься. «Ну что ж, — сказал наконец Феррер, — может, сядем, так нам удобнее будет беседовать». — «Хорошо», — со вздохом отозвался Делаэ. Они отошли от бара и направились к глубоким креслам, расставленным по три-четыре вокруг столиков. «Выбирайте сами, — сказал Феррер, — мне все равно, где».

Следуя за своим бывшим консультантом, он изучал со спины его наряд: положение вещей и здесь переменилось радикально. Двубортный фланелевый костюм цвета антрацита, казалось, жестко облегал фигуру, заставляя Делаэ держаться идеально прямо. Когда он повернулся, чтобы сесть, Феррер отметил темный галстук, белоснежную рубашку в жемчужно-серую полоску и ботинки благородного темно-коричневого цвета; галстучная булавка и запонки скромно поблескивали опалами и неполированным золотом — в общем, он был одет именно так, как Феррер просил его одеваться для работы в галерее. Единственным изъяном туалета были носки гармошкой, выглянувшие из-под брюк, когда Делаэ плюхнулся в кресло. «Прекрасно выглядите, — сказал Феррер. — Где вы покупаете одежду?» — «Мне нечего было носить, — ответил Делаэ. — Пришлось кое-что подкупить здесь, на месте. В центре города есть недурные магазинчики: вы даже не представляете, насколько тут дешевле, чем во Франции». Он выпрямился в кресле, поправил чуточку перекосившийся (волнение все же дало себя знать) галстук и подтянул съехавшие носки.

«Это жена мне их подарила, — добавил он рассеянно, — но они спадают, как видите. Они упорно спадают». — «Да, — согласился Феррер. — Это уж всегда так, дареные носки вечно спадают». — «Вы правы, — с кривой усмешкой ответил Делаэ. — Могу я предложить вам выпить?» — «Не откажусь», — сказал Феррер. Делаэ сделал знак одному из белых пиджаков, и они стали молча дожидаться заказанного; потом так же молча, без улыбок и тостов, выпили. «Ну, хорошо, — рискнул начать Делаэ, — так как же мы договоримся?» — «Еще не знаю, — ответил Феррер, — во многом это зависит от вас самого. Прогуляемся?»