Фунус Фестус - Тук-тук, это хирург!

В богадельню его не сдать. Документов нет. Да и жалко. Там ему быстрый уход обеспечат. На тот свет. А мы к нему уже привыкли. Почти как родной. Никто Колей не интересуется. Попытался местных депутатов привлечь к участию в его судьбе, но выборы прошли, когда Коля еще балансировал на грани жизни и смерти. А сейчас и пытаться бесполезно. Правда, перед Новым годом зашел местный депутат. С праздником поздравил. Пожелал, выразил, пообещал. Пакет апельсинов зачем-то принес. Я попытался с ним поговорить о Коле. Убедить его в том, что это идеальная электоральная единица. На то, что ему не нравится, он по команде глаза закрывает, а надо выразить согласие — правую руку поднимает вверх, проголосует за. Кажется, что еще депутату нужно? Но местный единоросс шутки не понял, хотя какие тут шутки. Пообещал помочь и скрылся.

Перед праздником вижу, Коля на маленькую новогоднюю елочку смотрит на столе у медсестры. Говорю ему: «Новый год, Коля, а мы как-то не очень весело его с тобой его встречаем. Давай по сто пятьдесят?» Коля заморгал. А я серьезно говорю: «Не шучу, если хочешь, давай с тобой в честь праздника. Тебе не повредит, если в меру». Коля поднял вверх правую руку. Согласен. Разбавил спирта, налил ему граммов 100–150 в пакет для зондового питания. Коля смотрит на меня удивленными глазами. «Не пьешь в одиночку? Ну давай, — говорю, — и я с тобой за компанию. Чисто символически. Я на работе». Плеснул себе чуть-чуть на донышко стакана, чокнулся с пластиковым пакетом. «Давай, Коля». Выпил молча. Так и не придумал, за что. За здоровье, за счастье, за удачу? Что можно пожелать Коле, когда он лежит парализованный, без всякой надежды хоть немного начать шевелиться.

Показалось, что зондовое питание со спиртом быстрее обычного всосалось в Колин желудок. Странно. Глотать он не умеет. «Ну что, — говорю, — Коля, повторим?» Коля отказался. Часто-часто заморгал глазами. По щеке текла слеза из правого глаза.

Приходилось мне выпивать. Пить приходилось и одному, и у костра на пару с собакой. Мой старый пес любил армянский коньяк, но такой случай был в первый раз. Пообщались. Зато теперь Коля, как меня видит, сразу руку вверх тянет. Приветствует. Говорят, что даже ждет, когда я приду. Друг.

Рассматривается очередная жалоба на нашу клинику. Даже не жалоба, а вполне серьезное заявление в прокуратуру. Заявительница — женщина лет 60 лет. Утверждает, что она поступила в больницу с подозрением на инфаркт (это правда), а в больнице была изнасилована лечащим врачом в противоестественной форме (это не совсем правда).

Что произошло на самом деле. При поступлении у больной обнаружен низкий гемоглобин. Мышление врачей стереотипное, первым делом при анемии необходимо исключить кровотечение и если повезет — найти его источник. Чаще источником кровотечения является желудочно-кишечный тракт. Первым делом проверяется, нет ли крови в каловых массах. Если эти массы больной для осмотра не предоставляет сам, их извлекают из прямой кишки пальцем.

Дежурный доктор не вполне ясно объясняет пациентке суть процедуры. Надо сказать, что в этот день дежурил врач, страдающий ожирением. Свой живот он носил перед собой в специально сконструированном гамачке. Пояс на штанах, чья ширина превосходила длину раза в два, был украшен двумя колокольчиками, звенящими при движении. Правда, злые языки утверждают, что это не совсем колокольчики, а остатки звенящих яиц. Свои руки он с трудом мог соединить спереди. Мешал живот. Доктор даже ходил медленно, со страшной отдышкой. И вот он, положив больную на бок, спиной к себе, упирается животом в ягодицы пациентки. Как описано в заявлении, что-то внедряется в нее, доктор при этом глубоко и часто дышит, его живот колышется, стучит по заднице, издавая шлепающие звуки. Тут понять больную можно. Что конкретно доктор достал из-под своего живота и засунул ей в задний проход — она не поняла. Даже наблюдавшим со стороны сразу это было определить сложно. А лежа к доктору спиной, тем более. К тому же пальцы врача были размером с сардельки.

Наконец прокурорская проверка закончилась. Врача оправдали, посоветовав больше такого не делать. В случае необходимости ректального исследования все-таки звать более подходящего специалиста.

Неизвестно только, дошло ли дело до следственного эксперимента.

Поздно вечером переругались с дежурным хирургом. Чуть не дошло до драки. Он настаивал, чтобы я забрал к себе в реанимацию больного. С его слов, тот был неадекватен — начинался психоз, и оставлять его в общей палате на ночь было страшно.