Александр Торопцев - Охрана

В шестьдесят первом году повезло старшей сестре Федора Бакулина Зое. Вышла она замуж на целине, уже исчерпавшей все свои возможности, за капитана-москвича Николая Иванова, попавшего под хрущевское сокращение, поселилась в столице, родила двух сыновей. Ох, и радости было в глухой сумской деревушке! Федор сразу после семилетки летом в гости к ней приехал, парубок. Она еще беременной вторым сыном была. Жили они за Курским вокзалом в деревянном двухэтажном доме в коммунальной квартире, в комнате окнами во двор. Хорошая комната на втором этаже. И опять же теплый туалет прямо в доме, и обещали ванную комнату сварганить. Одна из соседок по квартире занимала смежную с кухней каморку, что-то типа чулана с прорубленным в сторону трамвайной линии оконцем. Старая старушенция, ругливая. Зачем, говорит, мне это окно. Шум от него только. Как будто с кухни женский шум не тревожил ее, нервную.

Капитан Иванов порядочный был человек. Он не одобрял тех, кто хотел поскорее ванной обзавестись общей. Иной раз даже ругался с людьми, когда они с отчаяния желали бабушке скорой смерти. Пусть живет, говорил он, зачем желать человеку того, чего себе никто желать не хочет. Он-то и надоумил Федора Бакулина. Не нужны, говорит, тебе никакие комсомольские стройки, наломаешься там, хорошо если женишься удачно. Лучше в армии оставайся. Почему сверхсрочником? Если будешь хорошо служить, начальству приглянешься, просись в военное училище. Анкетные данные у тебя, судя по всему, соответствуют. Подумай об этом. Время у тебя еще есть.

Федор думал об этом еще шесть лет. Три года в ФЗУ и три года в армии, на погранзаставе. И надумал. И потом всю жизнь вспоминал добрым словом своего сродственника, хотя служба ему медом никогда не казалась и легкой не была.

Проиграв второй раунд Сергею Воронкову, за которого в тот раз похлопотал сам Чагов, в девяносто восьмом уже закупивший небольшую итальянскую химчистку, пока одну. Об этом Бакулин узнал совершенно случайно от Сергея Прошина, чудом проговорившегося во второй день Нового года, когда они с ним вместе дежурили. Чудом, потому что никогда ни до, ни после этого Прошин ни в каких разговорах не упоминал всуе и не всуе фамилию Чагова.

Проиграл, так проиграл. Может быть, руководство и право. Им наверху видней. У них, помимо всего прочего, есть и свои интересы. Бакулин хорошо держал удар. С достоинством и честью. Но расхолаживаться он не думал.

Да, все в жизни он делал верно. Добился многого. Но оседать в доме с внучками ему было еще рановато. Нужно прикопить деньжат. А то и начать свое дело. Чем он хуже Чагова? Тем, что у того в Москве людей своих много? Но люди – не звезды на небе. Их можно и найти, да и не такой уж «сирота» Бакулин, были у него кое-какие связи в Москве. С Афгана остались. Постоянно звонят. Интересуются. А вот у них-то связи есть. Нужно использовать их.

Эти планы не отвлекали Бакулина от конкретики жизни. Он продолжал наводить порядок на вверенном ему объекте, мечтая сделать свое подразделение лучшим в ЧОПе, в системе ЧОПов района, потом столицы, а потом и всех ЧОПов страны, еще очень огромной. Чтобы застолбиться здесь надолго.

Новую форму он пробил в середине января. Охранники в новых куртках, удлиненных, почти полупальто, с толстым искусственным мехом выходили на ворота и добрым словом вспоминали Бакулина. Было за что. Он в неделю по два-три раза ездил в штаб ЧОПа, уговаривал, просил, требовал, грозился разрешить охранникам одеваться в любые одежды, хоть в тулупы. Зима же холодная, а людям-то всем за сорок, говорил он с чувством, и это чувство было неложным, его самого спина замучила – то ли радикулит, то ли еще что. Нет-нет да так прихватит, никакие разогревалки не помогают.

Но вдруг случилось в конторе ЧП невиданное – кража! Аккурат на 22 февраля, перед праздником. Гудели слегка сотрудники. Разъезжались по домам веселые. А наутро праздник. А через день вернулись сотрудники к своим важным делам, вошли серьезные в свои кабинеты и на тебе, горе охранникам! В одном кабинете пропал телефон с определителем. Хорошие стали делать телефоны, сначала за бугром, а потом и на Восточно-Европейской равнине и за Югорским камнем, тоже бугром приличным, если со стороны на него глянуть. Не нужно мучить, страдать, думать, брать ли трубку или не стоит. Зазвонил телефон, на табло номер звонящего проявился, а тебе уж решать, брать или не брать.