Александр Торопцев - Охрана

На столе в небольшой комнате стояли джин, виски, коньяк, бутыли тоника, содовой, нарзана, шоколадный набор, а также тарелки с нарезкой и с бородинским хлебом.

– Вообще-то я люблю водку под вилковую капусту, огурцы и помидоры деревенского посола. Садись. – Хозяин указал гостю на его место. – Эти белые люди достали меня. Из молодых, конечно. Понт им нужен, понимаешь, пусть гадость, зато импортная, дорогая, понтовая. Ну их. За встречу!

Они выпили.

– Как тебе мой закуток? Нравится? Одна библиотека пару тысяч зелеными весит. А что ты думаешь?! Дверцы из небьющегося стекла и все такое. Я, между прочим, не хвалюсь. Это все для дела, для понта. У меня в доме, в вологодской деревне, все сделано под старину, под нашу старину. Пятистенка без единого гвоздя, без единой железяки.

– Где же вы таких мастеров нашли? Там одна стропильная система чего стоит!

– За что я тебя, Сергей, уважаю! – Чагов наполнил по второй стопке коньяка. – Наш ты мужик, деревенский. Скажу откровенно, мастеров искал долго. Шабашников всяких там до хрена и больше. Короче, двух настоящих мастеров нашел.

Около часа Чагов рассказывал Прошину о том, сколько энергии, денег и времени потратил он на строительство своей «дальней дачи», затем перешел на «ближнюю дачу», строительство которой начал еще, служа в органах. Сергею даже показалось, что он здесь сидит лишь для того, чтобы слушать радостную исповедь бывшего полковника.

– Что это я все о себе?! – воскликнул наконец-то Чагов, абсолютно трезвым голосом, хотя выпили они уже почти весь коньяк. – Как у тебя дела, расскажи?

Сергей еще короче повторил то, с чем пришел сюда.

– Виски или джин? – спросил Чагов, раздумывая.

– Иван Ильич, у меня «Старка» в портфеле, а?

– А что же ты молчишь? Кати ее на стол. Надоела иностранщина, сил больше нет! – В голосе Чагова появились артистические нотки, видимо, он еще сомневался, думал, стоит ли затевать этот разговор.

Надумал. И рассказал Сергею то, о чем тот уже догадывался давно, а может быть, и знал наверняка. Конечно, об этом можно было и не говорить, итак все ясно. И времени прошло пять лет. И голова у Прошина своя на плечах, и никто его насилу не гнал из органов, и скорее всего подполковника он бы под занавес получил. А там, смотришь… Но, может быть, прав Чагов. В тот день, когда Сергей написал рапорт, в управление приказом приняли для прохождения дальнейшей службы капитана Александра Ивановича Чагова. После увольнения Прошина он занял его должность. Через полгода получил майора, еще через год занял должность, о которой некогда мечтал Прошин… И так далее. Все говорили о нем только хорошее. Дело знает, любит, изучает психологию, спецлитературу, взял второй язык, французский. Мечтает написать диссертацию о психологических и социальных особенностях допроса. Собрал огромную библиотеку, так или иначе связанную с психологией, философией, теорией допроса. Золотой парень. Полковник Чагов в девяносто пятом готовил сыну площадку.

– Сам знаешь, – сказал он Прошину, – какая у нас напряженка была с ростом. Очереди почти как во ВГИК. У меня дочка туда с третьего захода поступила, деньжищ вложил в нее немерено. Между прочим, я и сам мог бы служить еще лет пять. Генералом не стал бы, не надо дурить. Но… дочь тащить надо, сыну помогать надо, у него двое детей, а планов поболе, чем у Наполеона. Да и не было для меня в органах настоящего дела. Здесь я быстро раскрутился. Всем хорошо. И тебе, между прочим, тоже. На круг ты здесь имеешь раз в пять больше, чем имел бы в органах. Дочь выучил, на однокомнатную квартиру накопил, так ведь?

– Точно так! – согласился Сергей, напрягся, не все сказал ему Чагов, все еще почти трезвый. – Осталось не много. Все с вашей помощью. Спасибо вам, Иван Ильич!

– В дело бы пошло. Ты же понимаешь, я не оправдываюсь перед тобой. Я говорю все, как есть. Мы же с тобой прямые деревенские мужики.

– Да, Иван Ильич. – Прошин, стараясь не смотреть в глаза своему благодетелю, шумно налил в фужер содовой и выпил ее залпом.

– А тебе я помогу еще не раз. Есть у меня задумка одна. Как раз на Митино. Поэтому ты подумай, может быть, и стоит тебе там квартиру купить. Только не однушку, это же собачья конура. Тебе нужна минимум двушка, а лучше трешка. Ты же еще молодой мужик.

– Были бы деньги, Иван Ильич!

– Захочешь, деньги будут. Вот какое у меня к тебе есть предложение…

Вечером город медленно остывал от дневного гула, от базарной трескотни, магазинной толкотни, от перекрестного напряжения, медленно же, словно бы нехотя, погружался в темноту. Сергей Прошин вышел у памятника Грибоедова из «джипа» и направился домой по бульвару, обдумывая два, на выбор, предложения: директором небольшого мебельного магазина-фабрики или личным секретарем Чагова. От первого варианта он почти отказался. Второй был заманчив. Но Чагов строго приказал: через полгода разговорный английский, еще через год – итальянский, или наоборот, как тебе проще.