Евгений Сатановский - Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика

Набивший оскомину пример – Карл Маркс со своей женой-баронессой и другом Энгельсом. Немцем. И масса менее показательных для советского человека, но более близких во времени и пространстве аналогов. Общее дело вообще сплачивает. Будь это охота на китов. Прокладка железнодорожной магистрали по тайге. Или борьба с басмачами. Ситуации, когда или вы все вместе их, или они вас, и тогда всем хана, как-то удивительно быстро проявляют человеческую суть.

После чего, как правило, те или иные отношения остаются до конца. Фронтовой друг – это фронтовой друг. Будь то однополчанин из-под Сталинграда. Или легионер с египетского острова Элефантина. Или с Адрианова вала, на границе с каледонскими пиктами. Соратник по общей борьбе тоже. Будь то красногвардеец Троцкого, чекист Дзержинского, барбудос Фиделя или гладиатор Спартака. И так далее, и так далее, и так далее.

Среди близких друзей, партнеров и добрых знакомых автора были и есть русские и украинцы, татары и азербайджанцы, казахи и армяне, арабы и немцы. А также чеченцы, китайцы, башкиры и один танзаниец из Дар-эс-Салама. Черный, как хорошо начищенный ваксой сапог, но с золотым характером. Об американцах, итальянцах, поляках, чехах и французах не стоит и упоминать. После чего досужие разговоры о той или иной торговой мафии или засилье понаехавших его страшно раздражают.

Не потому, что этих мафий не существует, – они есть. Но если их не будет, придут те, кого по простоте душевной считают и называют своими. И совсем не факт, что они будут лучше. Что население Москвы с некоторым изумлением для себя и обнаружило после памятной войны 90-х за городские рынки. Многие из которых, в конечном счете, русские группировки отбили у группировок кавказских. Что не уменьшило цен и не увеличило ассортимент ни на йоту.

Твердая приверженность к интернационализму отнюдь не означает того, что все люди обладают одинаковыми привычками и традициями. И что традиции одних не могут быть абсолютно неприемлемыми для других. Что в первую очередь касается каннибализма – почтенного занятия аборигенов Южных Морей, Западной Африки и некоторых других регионов. Для евреев, к слову, исторически невозможного. По причине уже упомянутого в настоящей книге строгого запрета на употребление крови. Или рабовладения. Благополучно дожившего в современной Мавритании или Саудовской Аравии до настоящего времени, несмотря на формальный запрет.

Опять же, при прискорбном с экономической точки зрения, хотя и благородном требовании для евреев отпускать раба на седьмой год службы. Которое этих евреев обременяло, пока все прочие как владели рабами, так спокойно и продолжали их эксплуатировать. Хоть на седьмой год. Хоть на двадцать седьмой. Племена и кланы, а также этносы и субэтносы у людей разные. Религии разные. И обычаи разные. Но евреи, разошедшиеся по ойкумене, населенной людьми всех национальностей, цвета кожи и цивилизационной принадлежности, – пример того, как меняется единое целое в диаспоре, в главном оставаясь собой.

При том, что в Древнем Риме были евреи гладиаторы, ланисты и легионеры. В США – ковбои, трапперы и гангстеры. В России – кантонисты, колонисты и даже «умные евреи при губернаторе». И, как сказано классиком, жили они в обществе. Так что не могли быть свободны от общества. Что в полной мере касалось и СССР. Точнее, того социума, состоявшего из отказников, культурников и религиозников, который мы описали выше. Вчерне и вкратце. Но для начального знакомства сойдет и так.

И было это еврейское независимое движение полным-полно самых что ни на есть нееврейских элементов. Мужей и жен. Друзей и сослуживцев. Ближних соседей и дальних родственников. Вроде супруга Леры Бабаевой физика-лазерщика Кости. Или Наташи Бехман – будущего торгпреда Государства Израиль в Москве. Хорошо известной всем, кто налаживал с Израилем в 90-е экономические связи. Этнической немки чистого разлива. Или, как шутили в отказе, «еврейки по мужу».

Опять-таки, вокруг стойкого еврейского ядра с самосознанием современного типа, во многом сформированным КГБ и КПСС в их неустанной сизифовой борьбе за советского человека, возникла обширная академическая и околоакадемическая периферия из специалистов, евреями и еврейскими штудиями занимавшихся. Лезов и Тищенко, Юхнева и Черенков – несть числа религиеведам, историкам, этнологам, психологам, социологам, археологам и архивистам, которые составляли этот слой. Знаний о евреях там было больше, чем у большинства евреев. Преданной заботы о сохранении еврейских древностей, фольклора, традиций и обычаев – тоже.