Миколас Слуцкис - На исходе дня

— Уважаю ваше мнение, но лучше всего свою честность может доказать сам Шаблинскас. — Лишка, или Ригас, переодетый в костюм следователя, — такие они теперь похожие! — снисходительно улыбается, не собираясь ослаблять накинутую на шею Шаблинскаса петлю. Петля эта душит и Наримантаса, он ворчит:

— Так что там за крышка?

— Вот, доктор, пожалуйста.

В цепких пальцах засверкал желтоватый кружочек, зайчик ударяется в стекла шкафа, отскакивает и зажигает пенсне следователя.

— Ничего не понимаю.

Сейчас поймете! — Приятный, хорошо поставленный голос Лишки пытается успокоить его, как испуганного ребенка. — Такие крышечки очень широко применяются в быту. Огурцы, компоты, тушеные цыплята… И не только хозяйки за крышкой охотятся. — Жестяной кружочек сверкает в поднятой руке Лишки. — Без нее, шельмы, консервная промышленность остановилась бы. Салаты, супы, варенья и так далее и тому подобное.

— Ну а если короче?

— Коротко и ясно, доктор, — крышка победно вспыхивает, — в кузове грузовика Шаблинскаса обнаружены тысячи таких крышек! Рассказывать дальше?

Наримантас пожимает плечами — не мои свиньи, не мой горох! — какое ему дело до всяких расхитителей! И в душе закипает злоба на этого пижона — роется в грязном белье Шаблинскаса, а тот едва живой.

— Малый пенек воз переворачивает! Да, доктор, как ни крути, а наша крышка… — «Наша» он произносит подчеркнуто. Наримантас даже отрицательно машет рукой, пытаясь недвусмысленно отмежеваться. — Одно предприятие обеспечивает крышками несколько республик. В плановом порядке, в установленные сроки и в определенных, количествах. Вы думаете, доктор, это большое предприятие? Крышки штампует автомат — сотни, тысячи, миллионы крышек. Стоит пяток автоматов — вот и все предприятие. Однако необходима еще резиновая прокладочка, чтобы крышку можно было пустить в дело. Прокладочку надо вложить в паз, а это уже работа для рук, для множества рук. Видели когда-нибудь, как она вкладывается?

— Нет, не приходилось. — Наримантасу становится неловко, словно его уличили в том, что не побывал на башне Гедимина, или на Красной площади, или не знает, что такое Тадж-Махал.

— Так вот, вкладывают эти резиновые кружочки слепые. Не удивляйтесь, скорость и точность движений. Поверьте, волнующее, дух захватывающее зрелище! За смену вырастают горы готовых крышек. Целые хребты вырастают и в цехе и на складе. Сразу не сосчитаешь. Крышечный монблан! Если есть желание, могу свозить, посмотрите.

— Шаблинскас без сознания! — Наримантас все больше раздражается, но правым себя перед этим юным златоустом почувствовать не может. Действительно, многое он в жизни проглядел — всякие крышечки, прокладочки…

— Мне поручено расследовать крупное хищение. И чем скорее, тем лучше, доктор!

— А мне — лечить больного, оберегать его покой.

— Говорят, Шаблинскас все какие-то деньги поминает. Может, и о крышках что-нибудь?

— Бредит он. Понимаете? Бредит.

— А вы бреду поверили? Честный человек, да?

— Да, честный! Не сомневаюсь.

Хочу, чтобы был честным, очень хочу. Жажду! Только вот поправится ли?..

— Ну что ж… Надеюсь, еще увидимся. — Улыбка Лишки снова вызывает в памяти Ригаса.

— Люди! Люди! Господи, да куда же вы все подевались?

По коридору разносились вопли молоденькой врачихи. Год назад еще болтались у нее за спиной две жиденькие косички, а ныне рассыпается по плечам масса темных блестящих волос. Возбужденное и почему-то заплаканное ее личико показалось Наримантасу незнакомым, только по несуществующим косичкам узнал, они и сейчас незримо мотались, как упрек мрачным бородатым старцам, выдумавшим это трудное дело — медицину.

— Успокойтесь, Бугяните! Что случилось?

— Ужас! И не спрашивайте. Моряка привезли, пьяный вдрызг.

— Так звоните в вытрезвитель.

— Таблеток наглотался! Бьется, как кабан! Не могу справиться, и ни одного мужчины… Помогите, доктор!

— Сейчас, сейчас поможем.

— Ой, скорее! Человек же!

— Ежели скандалит, не помрет.

И Шаблинскас человек, и Лишка, и Бугяните, подумалось Наримантасу, и всем я обязательно нужен, чтобы свидетельствовать или помогать; а я что, не человек? Отметил про себя: не включил в этот список Казюкенаса. И, как только он возник, карусель лиц начала бешено вращаться в мозгу.

Сквозь распахнутую дверь доносилось громкое сопение, словно в комнате кто-то боролся. В раковину била струя из крана, вода брызгала на линолеум; валялся стерилизатор, по полу разбросаны инструменты.