Ингрид Нолль - Почтенные леди, или К черту условности!

В восьмидесятые и девяностые годы антикварный бизнес развивался неплохо, а в престижном Висбадене не было недостатка в покупателях с тугими кошельками. К тому же здесь всегда находилось немало курортников, которые готовы были вознаградить украшениями себя или кого-либо другого за непосильные труды, вложенные в их лечение. Я сняла старую табличку. Отныне мой магазин назывался «Золотое дно». В отличие от Перси я торговала, кроме прочего, модными украшениями из довоенной эпохи, которые были доступны в том числе женщинам с ограниченным бюджетом. Мой банковский счет рос медленно, но постоянно, и я стала позволять себе шелковые платья. Больше всего мне нравились светло-серые тона, на их фоне выгодно смотрелись мои украшения.

Разумеется, моя деятельность в качестве независимой женщины-коммерсанта была связана с напряженным трудом и стрессом. Приобретение и продажа — далеко не единственное, чем приходилось заниматься, поскольку Перси при жизни делал много такого, о чем я не имела понятия. Так, он всегда добросовестно планировал срок внесения предоплаты в финансовое управление, регулярно встречался с консультантом по налоговым делам, проверял бухгалтерию, рассчитывал цены и, конечно, постоянно брал на себя ответственность за решения.

Чтобы сбросить с себя часть функций, через несколько месяцев я приняла на работу долговязого молодого человека, напоминавшего своими темными бровями, мясистыми губами и слегка приоткрытым ртом ранний автопортрет Караваджо. Милого Руди только что оставил партнер по жизни и бизнесу, однако он и близко не подошел к тому состоянию горя, в каком в свое время я пребывала в схожей ситуации.

Причиной его основных страданий являлась довольно специфическая проблема: правая нога у него была на три сантиметра длиннее левой. Из-за этого левые ботинки были ему велики. Я не раз ловила Руди на том, как он за кассой стоял в одном носке и запихивал в ботинок свежую папиросную бумагу. И поскольку меня уже начали доставать его вечные причитания, я купила ему на день рождения по паре одинаковых ботинок размеров 41 и 44, наверняка зная, что он отберет, какие нужно, и два ботинка останутся лишними.

Руди чрезвычайно обрадовался подарку. По пути домой он на моих глазах выбросил в мусорный контейнер лишнюю пару. На беду он ошибся и выбросил именно те, которые отобрал для себя, а когда заметил, контейнер с мусором уже увезли. Руди и сегодня с удовольствием рассказывает, как совершил величайшую в жизни ошибку.

Уже в первые дни работы в магазине Руди убедил меня приобрести дорогую и капризную машину для заваривания эспрессо, которая слушалась только его. Тем не менее машина производила впечатление на покупателей, когда Руди угощал их черным напитком в мейсенских фарфоровых чашечках. Через пару недель мой маленький магазин стал напоминать бар, потому что очередная парочка друзей Руди не могла пройти мимо, чтобы не поболтать. Поначалу я наблюдала за этим с недоверием, поскольку молодые господа заруливали к нам не ради покупок, однако со временем так к ним привыкла, что мне стало их не хватать. Со школьных лет я так не смеялась, да и постоянные клиенты потянулись к молодым, плененные их раскованными разговорами. Приятели Руди были хорошо воспитанны и достаточно тактичны. Едва почувствовав, что мешают сделке по продаже ценного предмета, они быстро исчезали.

Меня немного забавляло, что Кристиан стал ревновать меня к сотруднику, будто тот был его младшим братом, а Руди, напротив, относился к моему сыну с нескрываемым недоверием.

В остальном Руди был честолюбивым, надежным, интеллигентным, и он действительно облегчил мне жизнь. Через несколько лет я передала ему мое «Золотое дно» с уверенностью, что и Перси был бы доволен подобным преемником.

Раз в месяц я звонила Руди, чтобы поинтересоваться его самочувствием и тем, как идут дела в магазине. На сей раз он меня опередил.

— Ты не поверишь, Лора, — волнуясь, признался он. — Я влюбился!

Я ему сразу поверила. Как всегда верила с первого слова. За годы нашей совместной работы Руди часто влюблялся и разочаровывался, всякий раз с энтузиазмом в начале и горечью под конец. Между тем ему уже было под сорок, а он вел себя как подросток. Я пыталась вразумить его, что если в молодости мы способны воспламеняться чувствами к новому человеку раз в два месяца, то с годами уже не так часто, примерно раз в семь лет, а в зрелом возрасте и еще реже. Некоторые, возможно, вообще никогда.