Ингрид Нолль - Почтенные леди, или К черту условности!

Однако они не замечают, что я наблюдаю за ними из прихожей. Гляжу — ковер свернут, стулья и стол сдвинуты к стене, чтобы расчистить пространство. Так они решили воскресить счастливые моменты тех самых танцевальных уроков.

Может, они уже вообразили, что парят на седьмом небе любви, как в любимой песне Эвальда? Едва ли тут можно говорить о воспарении. Смешно смотреть, как тучная Аннелиза с раскрасневшейся физиономией, тяжело сопя от одышки, вприпрыжку отплясывает деревенскую польку. Эвальд без пиджака, пот течет из всех пор. Со стороны можно решить, будто оба пляшут до последнего, пока не хватит инфаркт. Любопытно, как долго они продержались в этом спортивно-пенсионерском марафоне, если бы не обратили внимания на мое появление? И еще у меня возникло подозрение, что они оба так громко и чувственно пыхтели не только от усталости.

Заметив меня, Аннелиза с тяжелым вздохом плюхнулась на стул и стала глотать воздух ртом:

— Теперь пусть Лора, у меня больше нет сил!

Взмокший от пота Эвальд в выпущенной наверх рубашке задорно тащит меня на танцплощадку и командует:

— Не спорь!

Но мне не хочется, я вырываюсь и выбегаю из комнаты.

— Упрямая как осел! — кричит мне вслед Эвальд.

Я у себя в комнате, а снизу бьет в уши гул музыки вперемешку с зычным хохотом.

Снова пытаюсь проанализировать свои чувства к Эвальду. Может, я только воображаю, что произвожу на него сильное впечатление? Что со мной он держится серьезнее, чем с Аннелизой? Что он постоянно старается во всем иметь схожее с моим мнение, хочет мне понравиться, создать ощущение, будто между нами нечто вроде особого единства, как между заговорщиками? Эвальд ни разу не позволил себе дотронуться до меня нарочно или как бы случайно. Что это означает — уважение или дистанцию?

Вскоре разгульные пляски прекратились и музыка внизу затихла. За ужином я сделала вид, что не чувствую себя обойденной.

Эвальд вернулся из клиники притихшим и задумчивым. Что-то должно было произойти, отчего он подавлен. Скоро все выяснилось.

— Простите, что сейчас я скажу кое-что очень личное, — начал он, — но мне хотелось бы с вами посоветоваться. Случилось нечто неожиданное.

— Нет, пожалуйста, без масла, — тихо попросила меня Аннелиза. — Я решила намазывать на хлеб только томатную пасту; может, мне все же удастся немного похудеть.

Она вообще-то соображает, о чем говорит Эвальд? У меня чуть сердце не остановилось. Но все обернулось не так, как я вначале подумала.

Запинаясь, Эвальд сообщил, что установил причину, по которой Бернадетта собиралась пробыть в клинике дольше, чем они планировали:

— Вы не поверите, но моя жена влюбилась в какого-то пациента, который лежит там же.

Аннелиза вздрогнула и потянулась за маслом. У нее внутри — как впрочем, и у меня — все ликовало, но мы не выдали радости, напротив, сделали озабоченные лица и испытующе уставились на Эвальда. Я отважилась нарушить молчание и спросила, что это за человек, удостоившийся быть избранным его женой.

Он органист и так же, как она, обожает кантаты Баха.

— При этом, представьте, он тоже кожа да кости…

Первый раз мы услышали от Эвальда подобие откровенной критики.

— Сколько ему лет? — спросила Аннелиза.

Эвальд пожал плечами. Пожалуй, немного моложе Бернадетты и тоже женат.

— Как же ты узнал про ее интрижку? — удивилась я. — Неужели она сама призналась?

Оказалось, знак подала старший врач. Мы все еще не поняли, насколько сильно эта история ударила по самолюбию Эвальда. Я хотела поднять шум и объяснить, что у него не будет более удобного случая избавиться от старушки элегантным образом. При этом надеялась сделать это так, чтобы он не заподозрил здесь моего личного интереса. Поэтому участливо произнесла:

— Уж не хочет ли она с тобой развестись?

Эвальд нервно подернул плечами. У него на лбу образовались вертикальные складки. Он скомкал салфетку, бросил ее в тарелку с недоеденным супом и несильно наступил мне на ногу один раз и два на ногу Аннелизы. Его гнев начал ослабевать.

— Это же ненормально, — проревел Эвальд, — видеть, как двое озабоченных больных держатся за ручки в общей комнате! Над ними потешаются все кому не лень — врачи, санитарки, сестры. Я чуть сквозь землю от стыда не провалился!

Прежде я думала, что жена Эвальда алкоголичка, но мое подозрение не подтвердилось. Бернадетта страдала лекарственной зависимостью и потребляла транквилизаторы сверх всякой меры. И в данный момент она как раз проходила лечение от этой своей страсти методом воздержания.