Виктор Левашов - Третья половина жизни

– Хватит тебе, Николай Михайлович, голову себе и людям морочить! – перебил Матвеев. – А то мы не знаем, как она действует! Вон, четыреста метров поезд до станции не дошёл, авральная бригада откапывает…

В приёмной раздался телефонный звонок. Саша поспешно взял трубку.

– Управление, слушаю!.. Передам. – Подошёл к Матвееву. – Откопали. Воронцов сейчас будет…

– Есть ещё вопросы по проекту? – спросил представитель СНОПа.

– Есть, – кивнул незнакомец. – Какая схема выбрана для обогащения руды?

– Вот это вопрос! – одобрил Матвеев.

– Наши специалисты еще не пришли к определенному выводу.

– А это ответ! А теперь у меня спросите: почему законсервировано строительство обогатительной фабрики?

– Оно законсервировано?

– На все сто процентов.

– Почему?

– Как раз потому, что специалисты «Союзникельолова» ещё не пришли к определенному выводу. Век бы так жил: вот вопрос, а вот ответ!..

Появление главного инженера стройки Воронцова отвлекло внимание Матвеева.

– Долго же ты добирался! Раздевайся, грейся, – проговорил он и обратился к незнакомцу. – А теперь я спрошу. Кто вы, собственно, такой?

– На это я отвечу, – сказал Воронцов и пошёл к незнакомцу с распростертыми объятиями. – Вот это неожиданность! Мне в окружкоме сказали, я не поверил. Ну, с приездом! Как ты добрался из Дудинки раньше меня?

– На лошадях.

– Товарищи, разрешите представить вам. У нас высокий гость, мы вместе учились в Горной академии. Бывший директор Магнитки, ученик и ближайший сотрудник Серго Орджоникидзе, первый заместитель наркома тяжелой промышленности Авраамий Павлович Завенягин! Я всё перечислил?

– Не совсем.

– Да, забыл. Кандидат в члены Центрального Комитета партии и депутат Верховного Совета СССР. Теперь, кажется, всё.

– Нет, – возразил Завенягин и прошёл в приёмную. – Пишите. «Приказ по норильскому комбинату…»

– У нас принято писать «по Норильскстрою», – заметил Саша.

– Теперь будет «по комбинату». «Согласно приказа Наркома внутренних дел №840 от 8 апреля сего года вступил в должность начальника Норильского горно-металлургического комбината и Норильлага». Вот теперь всё.

Поздним вечером следующего дня в кабинете начальника Норильскстроя Матвеев передавал дела Завенягину. При этой, лишенной всякой торжественности процедуре присутствовал главный инженер Воронцов. В приёмной у рации и телефонов дежурил Саша.

– Это в корзину… это в печку… – разбирал Матвеев ящики письменного стола. – Эти материалы – ну, может и пригодятся… А вот эту справку прямо сейчас посмотри. Чтобы знал, какое наследство получаешь.

– «С начала года уложено девять кубометров кирпичной кладки», – прочитал Завенягин. – Девять тысяч кубометров?

– Девять. Просто девять.

– «Другие строительные работы не велись из-за отсутствия стройматериалов…» А лес?

– Читай, там и про лес есть.

– «Десять тысяч кубометров леса в виде плотов вморожено в лёд в пятидесяти километрах от Дудинки…» Но это же…

– Вредительство? Так и просится на язык, да?

– Енисей в этом году встал на месяц раньше обычного, – вмешался Воронцов. – Такого никто не мог предсказать.

– «Перерасход по железнодорожному строительству…»

– продолжал читать Завенягин. – «Работы произведены с отступлением от проекта…» «Постановление Совнаркома в пунктах… практически во всех… не выполнено…»

– Так и хочется спросить: чем же вы тут, дорогие товарищи, занимались? Как бы мне хотелось ответить: пьянствовали, дорогой товарищ, и в карты ночи напролёт резались. Хоть не обидно было бы! А то… Чем мы, Александр Емельянович, занимались?

– Дорогой, – ответил Воронцов. – Поезда из Дудинки шли по двадцать восемь суток. Всего сто два километра. А летом ещё хуже будет. Тундра поплывёт, вообще связь с Дудинкой прервётся.

– «Справка об итогах работы…» – прочитал Завенягин. – Для чего составлена эта справка?

– Я приказал. Для себя. Понимаю, выглядит как обвинительный приговор. Мне. Но я привык правде в глаза смотреть… И всё-таки не ждал. Разрешили отпуск. Лиза с детьми должна была вылететь через неделю, я следом… Ладно, чего это я плакаться начал? Тебе-то не легче. Как говорится, с высокого коня… Вот ключи от сейфа, держи. Это вот только заберу. Это моё…

Матвеев с лязгом открыл дверцу громоздкого железного сейфа, достал какой-то длинный предмет, обёрнутый в кусок шелка.

– Что это? – спросил Завенягин.

– То, что заработал за всю жизнь. Два тяжелых ранения и это… Можешь посмотреть.