Виктор Левашов - Третья половина жизни

– Ольга, я прошу вас не вмешиваться в мои распоряжения.

– Поздравляю, Андрей. Значит, вы сделали выбор?

– Между вами и Задонским? Да. Геологическое обоснование отчёта мне подготовит в техотделе. Осенью, когда мы вернёмся в город. А если сейчас мы останемся без коллектора, вся работа пойдёт насмарку. Когда нас выбросят на самостоятельные изыскания, поздно будет заниматься отработкой поисковых критериев. В этой ситуации считаться с вашим самолюбием я не имею права. Да и желания тоже.

– Речь о другом выборе – между мной и Шубиным. Неужели вы не понимаете, что ваша радиограмма это то, о чём он мечтает? Основание, по которому он уволит меня без всяких осложнений. Три года я мозолю ему глаза с Имангдой, четыре раза подавал заявки на возобновление здесь разведочного бурения. И никак не мог понять, почему от меня отмахиваются, как от назойливой мухи. И теперь такого случая он не упустит!

– И вы всё же отказываетесь извиниться?

– Тем самым я помогаю вам определить свою позицию.

– Григорий Петрович, я вас очень прошу забыть эпизод, который здесь произошёл. Я приношу вам свои извинения за поведение моего коллеги, которое не имеет никаких оправданий. Вы меня очень обяжете, если удовлетворитесь моими извинениями.

– Да ладно, Андрей Палыч, чего там! Порвите заявление. Только в маршруты с ним я больше не ходок, пусть один ходит!

– Уладим, будете ходить в паре со мной или с Ольгой. Очень вам благодарен. Мартыныч, не нужно отправлять радио грамму.

– Вероятно, Андрей, я тоже должен вас поблагодарить?

– Мне не нужна ваша благодарность.

– Не навязываюсь. Но главный вопрос так и не решен. Судя по вашему тону, вы не поддержите меня в требовании возобновить здесь разведочное бурение, причём в самом срочном порядке?

– Пока у меня для этого нет никаких оснований.

– Значит, я снова остаюсь в одиночестве. И Шубин по-прежнему будет отмахиваться от моих проектов. А время уходит. Что ж, придётся кончать с Шубиным, у меня просто нет другого выхода. Ольга, снабди и меня канцелярскими принадлежностями.

– Это прямо какой-то Союз писателей! Ты-то что пишешь?

– Минутку… Вот, можешь огласить.

– «Прокурору города Норильска…» Ого, это что-то новое!.. «Мной обнаружен факт серьезного должностного преступления, совершенного начальником Имангдинской партии среднего разведочного бурения Шубиным Владимиром Семеновичем, ныне начальником Норильской комплексной геологоразведочной экспедиции. Прошу прислать следователя для уточнения обстоятельств преступления. Геолог Хазанов».

– Мартыныч, возьмите. Передадите ночью.

– Пусть Андрей Палыч завизирует.

– Андрей, будьте добры – автограф.

– О каком преступлении идёт речь?

– Это я расскажу следователю.

– Можете рассказать сейчас. Николай Тихонович вас с интересом послушает.

– При чём здесь ревизор горисполкома?

– Он не ревизор горисполкома. Он старший следователь норильской прокуратуры. Мне это сказал Шубин.

– Вот как? Что он здесь делает?

– Николай Тихонович, объясните? Если это не секрет.

– Я расследую обстоятельства самоубийства гидролога Неверова на Макусе. Он застрелился год назад. В деле осталось много неясного. Больше ничего сказать не могу.

– Вы примете заявление геолога Хазанова?

– Я могу принять дело к производству только по распоряжению прокурора.

– Вот, Игорь, мы вернулись к исходной точке. Объясняйте мне. Иначе я не завизирую радиограмму.

– Мартыныч, отправьте под мою ответственность.

– Без визы начальника отряда не имею права.

– Неужели не ясно, о каком преступлении идёт речь? Вы же сами дали это определение!

– Я сказал – если здесь есть руда. А это пока не известно. Ваша уверенность не доказательство. А если вы ошибаетесь? Представляете, в каком положении окажетесь вы и в какое положение поставите Шубина? Город небольшой, слухи неизбежны, а он человек на виду.

– Но ведь скважина шубинская. Вот ящик!

– Для такого обвинения мало. На нём не написано, откуда вы его принесли.

– Вон свидетель! Он видел, где я его взял!

– Григорий Петрович, Хазанов утверждает, что этот ящик он принёс от скважины у подножия сопки Плоской. Вы сможете подтвердить это следователю прокуратуры?

– Не-а.

– Как не-а? Я же на твоих глазах его пёр!

– Не-а.

– Ты, первопроходец! Ты думаешь, это дело тебя не касается? От того, как оно разрешится, будет зависеть, как ты будешь жить завтра – и ничуть не меньше! Подтверждаешь, где я взял этот ящик?