Лариса Райт - Когда осыпается яблонев цвет

– Может быть, этот твой? – Егор погрустнел. Ему бы хотелось услышать другую, еще более счастливую версию Мартиной жизни. Но и эта по сравнению с правдой выглядит вполне беззаботной. Так что нечего грустить. К тому же на его вопрос есть очевидный ответ, и Марта дает его:

– Может быть.

– Моя мама, – в разговор вступает Маша, – как раз недавно рассказывала, что у них в Майами в русском ресторане требуется певица. Может, вам попробовать? Станете новой Успенской.

Марте хочется быть только самой собой. К тому же от слова «ресторан» она вздрагивает и спешит отказаться. Егор перебивает жену:

– Мань, ну ты скажешь тоже. Марту наверняка здесь держит куча всего. – В его взгляде, направленном на Марту, снова читается лукавство: – Давай, расскажи об этой куче. Семья, дети, любовники?

«Везде полный крах».

– Все отлично. Ходила замуж два раза. – Очередная ложь. – Больше не хочу. – А это, кстати, правда. – Детей нет, – признается она как бы между прочим и тут же торопливо добавляет: – Пока нет. Ну а с любовниками с переменным успехом. То есть, то нет. В общем, жизнь интересна и многогранна. Возможно, за очередной гранью я еще встречу прекрасного принца. Пути господни неисповедимы.

– Это точно, – кивает Егор и задумывается на несколько секунд, словно пытается решиться на что-то. Решается: – Знаешь, кто работает в школе, где учится Минька?

– Кто?

– Кажется, Ритуля.

– Кажется?

– Черновицкая. Я на сайте школы глянул, фото нет, но написано, что Маргарита Семеновна. Я поначалу так нервничал, все думал: а вдруг она Миньку учить будет? А теперь думаю: пускай учит. Она ведь хороший учитель.

– Хороший.

На душе у Марты легко, как никогда. Какое счастье, что она не сказала Егору правды.

– Как здорово, что мы поговорили. Знаешь, если бы не Маша, – Егор кивает на жену и смотрит на нее долгим, нежным взглядом, – я бы и не пришел, наверное. Но вот я здесь, и я счастлив. Мне будто снова двадцать, будто ничего не случалось, понимаешь?

Марта кивает. Она рада, очень за него рада, хотя на ее собственной душе скребут все кошки мира.

– Я теперь понимаю, как это важно, поговорить и все выяснить. – Егор снова поворачивается к жене и обращается уже к ней: – Я понимаю. Разговаривать надо. Выяснять все до конца, а не копить в себе обиды. От этого только хуже. Самокопание какое-то, самоедение, и ничего больше. Ты обижаешься, а обида точит, точит тебя изнутри. Так что надо разговаривать. Слышать не только себя, но и другую сторону. – Егор сказал это жене, а стучало в голове у Марты: «Слышать другую сторону. Услышать другую сторону». – В общем, я рад, что у тебя все в порядке. – Егор улыбнулся и по-дружески подмигнул Марте. – С твоей дальнейшей карьерой мы что-нибудь придумаем. В конце концов, можно потратить немного бюджета на раскрутку не только салона, но и людей, которые в нем работают.

– Спасибо, – говорит Марта.

– Да пока не за что. Надо еще все сто раз прикинуть. Оценить риски. – Он думает, что она благодарит его за решение поучаствовать в ее дальнейшей творческой судьбе. Он ошибается. Пускай. Это его дело. А дело Марты просто сотворить для него что-то хорошее.

– Идите сюда! – Она обращается к Маше и встает со стула, на котором сидела возле трюмо. – Садитесь.

– Зачем?

– Не бойтесь! Я не только хорошо пою. Я еще кое-что умею. Ну же!

Маша делает несколько нерешительных шагов в сторону трюмо, потом с сомнением смотрит на мужа. Тот пожимает плечами:

– Иди, раз приглашают. Минька, айда есть мороженое.

– Ура! – кричит мальчишка и продолжает кричать уже за дверью гримерной. Но Марта уже не слышит криков. Она работает. Она занята. Она превращает Машу в красавицу.

Через полтора часа жена Егора смотрит на свое отражение в зеркале и еле сдерживает слезы, благодарно сжимает Мартину руку, говорит потрясенно:

– Я не понимаю. Не понимаю, кто эта женщина.

Егор стоит рядом, обнимает жену за талию, смотрит восхищенно и отвечает уверенно: – А я знаю. Это новый директор моего рекламного отдела. – И тут же пугается своей уверенности, спрашивает просительно: – Хорошо?

И Маша плачет осторожно, так, как может плакать только красивая женщина, желающая во что бы то ни стало сохранить макияж, и отвечает сначала мелкими кивками головы, а потом уже и вслух. И в голосе ее и радость, и счастье, и любовь:

– Хорошо. Хорошо. Хорошо!

А у Марты хорошо на душе.

– Мы пойдем, – Егор как будто извиняется, но Марта отлично его понимает. Ему не терпится увести свою красавицу жену туда, где им никто не будет мешать.