Ричард Йейтс - Плач юных сердец

— Я четыре дня потратила, чтобы вколотить эти гвозди. Четыре дня!

— Мадам, — начал Майкл, потому что по опыту знал, что иной раз такое обращение к девушке помогает выпутаться из затруднений, — мне кажется, что, если вы одолжите мне молоточек и дадите немного гвоздиков, я мигом справлюсь с этим бедствием.

— Ну что за тупость! — проговорила она, обращаясь на этот раз вовсе не к Тому. — Если у меня ушло на это четыре дня, тебе, вероятно, потребуется пять. Хотя вот что можно сделать: давайте оба на колени и собирайте эти чертовы гвозди. Все до одного. Не хватало еще, чтобы мальчишки вышли утром и поранили ноги.

Только сейчас Майкл отважился посмотреть на свою жену — до этого у него не хватало духу; она сидела к нему вполоборота, но он почти не сомневался, что никогда еще не видел ее такой смущенной.

Больше часа — по ощущениям — мужчины медленно инспектировали на четвереньках каждый сектор пола, каждую складочку ковра в поисках ржавых, обломанных и гнутых гвоздиков. По мере работы они обменивались краткими робкими шутками, и пару раз девушки с некоторой нерешительностью смеялись вместе с ними — Майкл начал даже лелеять смутную надежду, что вечер еще можно спасти. Когда дело было сделано и Пэт налила всем «по последней», возникло ощущение, что ее благосклонность почти удалось вернуть, хотя Майкл знал, что, если бы благосклонность вернулась полностью, она бы не сказала «по последней». К счастью, разговор о ковре больше не заходил, и вскоре Дэвенпорты стали прощаться.

— Мадам, — осведомился Майкл уже в дверях, — сможете ли вы когда-нибудь простить меня за ковер, чтобы мы все-таки остались друзьями?

— Да ладно тебе, — сказала Пэт и потрепала его по руке, вроде бы даже по-доброму. — Прости, что я так разошлась.

Но предстояло еще дойти до дома с Люси.

— Конечно же она тебя «простила», — говорила Люси. — Ты как ребенок, который готов думать, что вот он снова такой хороший и пригожий только потому, что мама его «простила»? Ты что, не заметил, что они нищие, как только мы туда зашли? Ну или, по крайней мере, были нищими, за исключением последних нескольких лет? И теперь, когда он начал по-настоящему зарабатывать, они вкладывают все до последнего доллара в этот свой деревенский дом. Своей работой он добился того, что у них начнется совсем новая жизнь, и можно даже не сомневаться, что это будет отличная жизнь, потому что из всех, кого я встречала, они, наверное, больше всего заслуживают восхищения. И вот, доживая здесь последние дни, они совершают эту ужасную ошибку: приглашают нас в гости. Когда я увидела, как ты отдираешь этот ковер от пола… — я не шучу, Майкл, — когда я увидела, как ты отдираешь этот ковер, у меня было ощущение, что какой-то совершенно незнакомый мне человек вытворяет на моих глазах нечто безумное и разрушительное. Я тогда думала только одно: я его не знаю. Никогда не встречала этого человека.

Потом она замолчала, как будто желая показать, что разговаривать смысла нет — только устанешь, а Майклу сказать было нечего. Он так ослаб, что почти не расстроился, а кроме того, он знал, что достойного ответа просто не существует, так что он стиснул зубы и решил не отвечать. Время от времени, когда сквозь кроны растущих вдоль тротуара деревьев проглядывало небо, он смотрел на мерцающие в черноте звезды, как будто спрашивая, научится ли он когда-нибудь — ну хоть когда-нибудь — все делать правильно.

Дела стали налаживаться уже весной.

Майклу удалось избавиться от работы — ну или почти удалось. Он убедил «Мир торговых сетей» перевести его из штата в «постоянные авторы». Теперь он появлялся в редакции пару раз в месяц, чтобы принести готовые статьи и взять новые задания. Твердой зарплаты у него теперь не было, как не было и «дополнительных льгот», но он не сомневался, что и на одних статьях сможет заработать ровно столько же. Но главный плюс, объяснял он жене, состоял в том, что теперь он сможет сам устанавливать график работы: делать все, что относится к «Торговым сетям», за полмесяца или даже быстрее, а оставшееся время полностью посвящать собственным занятиям.

— Что ж, — ответила она, — это обнадеживает.

— Еще бы!

Но куда больше обоих обнадеживало то, что Майкл закончил свой сборник и он почти сразу же был принят к публикации молодым человеком по имени Арнольд Каплан — гарвардским приятелем Майкла, который работал теперь редактором в одном из мелких нью-йоркских издательств.

— Издательство у нас, конечно, небольшое, Майк, — оправдывался Каплан. — Зато мы не печатаем такого дерьма, как некоторые университетские издательства.