Фред Стюарт - Век

Сид свернул на Западную Тридцать восьмую улицу. Улица была пустынна, лишь с нескольких грузовиков разгружали доставленный товар. Из-за угла вынырнул синий «плимут» и подъехал к Сиду сзади. Как только «плимут» въехал на тротуар, распахнулись его задние дверцы. Пока Сид понял, что за спиной у него что-то происходит, двое дюжих парней, которые выскочили с заднего сиденья, схватили его, и один из них прижал носовой платок ко рту Сида. Они затолкали его на заднее сиденье, вскочили вслед за ним и захлопнули дверь. Автомобиль взревел. Он слетел с тротуара на проезжую часть и направился к востоку.

Эти двое на заднем сиденье были из гангстерской банды Джерри Гроссмана, бруклинской шайки, которая контролировала этот центр готовой одежды как «свою территорию». Один из парней, по прозвищу «Телячья отбивная», сел на грудь Сида Кона, прижимая его к полу машины, в то время как другой, по прозвищу «Лезвие», перерезал горло Сида от уха до уха.

На это ушло не больше минуты.

— А се moment, — произнесла Габриэлла, стоя на балконе их номера-люкса в отеле «Ритц», — j'en ai marre de tout sauf l'amour».

— Субтитры, пожалуйста, — сказал Эйб, который развалился в пижаме на софе в гостиной их апартаментов и читал парижский выпуск «Геральд-Трибюн».

Они только что закончили свой завтрак. Габриэлла повернулась и снова вошла в роскошную, заполненную цветами комнату. Ее волосы были распущены, на ней был бежевый прозрачный пеньюар, который она сама разработала и назвала «sexpot special» [92] "Специально для сексуально привлекательных женщин" (англ.). . На самом деле ее нагое тело дразняще проглядывало сквозь ткань, тогда как интимные места были задрапированы настолько, что это создавало таинственный образ и не допускало обвинений в порнографии.

— Я сказала, — она улыбнулась, опускаясь на колени рядом с ним и целуя его руку, — что мне надоело все на свете, кроме любви.

— Так, наверное, и должно быть во время медового месяца, — ответил он. — Ты не хочешь пойти к Диору сегодня?

Она покачала головой:

— Нет, ни слова о моде, по крайней мере еще три дня. Я даже вспоминать не хочу о швах и подолах! Мне не хочется ни о чем думать, кроме любви и романтики, к тому же у нас весь день расписан. Мы же хотели стать настоящими туристами. Мы возьмем автомобиль и поедем в Мальмезон…

— А что это такое?

— Дом Жозефины. Он великолепен, и возле него есть чудесный ресторан…

— Жозефина — это кто?

Она с удивлением посмотрела на него:

— Жена Наполеона, тупица!

— Ох. Ну, черт возьми, я же не знал, о ком ты говоришь. А почему тебе нужно осматривать ее дом?

— Да потому, что он красив!

— Я бы предпочел поехать к Диору. Ну, продолжай.

— Потом мы пообедаем в ресторане, затем поедем в Версаль и весь остаток дня проведем там.

— Я его уже видел.

— Я тоже. Но он стоит того, чтобы осмотреть его еще раз. После этого ты меня поведешь в мой самый любимый в мире ресторан «Grand Vefour»…

— О да, конечно, я непременно пойду туда с тобой.

— А потом мы вернемся и будем заниматься любовью десять раз подряд без остановки.

— Минуточку, но тогда мне понадобится группа поддержки.

Раздался стук в дверь.

— Я открою, — сказала она, вставая.

Габриэлла заторопилась к двери и открыла ее.

— Cablogramme pour Monsieur Feldman [93] Телеграмма для месье Фельдмана (фр.). . — Посыльный в форме протянул конверт, восхищенно разглядывая просвечивающее неглиже Габриэллы.

— Merci.

Она дала ему чаевые и закрыла дверь.

— Я вскрою?

Эйб как раз закуривал сигарету.

— Конечно.

Вскрыв конверт и прочтя телеграмму, она переменилась в лице и посмотрела на него.

— Кто такой Сид Кон? — спросила она.

— Это тот парень, который пытается нас «организовать» в профсоюз. А в чем дело?

— Это телеграмма от Маури Шульмана. Сида Кона убили.

Эйб приподнялся и уставился на нее:

— Что ты сказала?

— Я лучше прочитаю текст телеграммы: «Сид Кон убит. Пикетирование на время отменяется. Думаю, вы должны вернуться. Неприятности. Подпись: Маури».

— Тупица. Почему он мне не позвонил? Что значит «неприятности»? О Боже, закажи разговор с ним…

— Но, Эйб, в Нью-Йорке середина ночи!

— Так разбуди этого кретина! Его номер — Эльдорадо 5—4728.

Пока Габриэлла заказывала разговор с Америкой, Эйб встал и начал мерить шагами комнату, как тигр в клетке. До этого она много раз видела его разгневанным, но на сей раз это был не столько гнев, сколько… Что? Она не была уверена, но ей показалось, что он был напуган.