Фред Стюарт - Век

— Как замечательно, что ты приехал! — воскликнула она. — Твоя мать позвонила и рассказала о твоем новом назначении, я так рада за тебя! И за себя. Теперь-то у тебя не будет предлога не видеть нас чаще, гораздо чаще.

Нанда взяла его за руку и подвела к дивану около французских дверей, выходящих в сад. В ее радости и возбуждении было что-то детское. Они уселись на диван, и она пожирала глазами лицо Тони.

— Ты такой худой. Они что, не кормили тебя в Брешиа?

— Там превосходная еда, но я соблюдаю пост дважды в неделю. А что с тобой? Ты совсем как тростинка!

— У меня теперь нет аппетита. Ты слышал о новом назначении Фаусто?

— Да, мы с ним оба получили повышение в одно и то же время. Мама сказала, его нет в городе, это правда?

— Он уехал вчера по какому-то секретному делу. Он мне все равно ничего не говорит. — Нанда достала сигарету из янтарного ящичка, а Тони зажег для нее спичку. — Где ты будешь жить?

— В Ватикане. Они дали мне месячный отпуск, прежде чем я примусь за новую работу.

— Ты проведешь свой отпуск в Риме?

— Да. Я подумал, что это даст мне возможность чаще видеться с матерью. И с тобой, — прибавил он.

Она выдохнула дым, потом сказала, словно оправдываясь:

— Полагаю, твоя мать рассказала тебе о профессоре Сальваторелли.

— Да, она упоминала о нем.

— Мы с Фаусто очень сильно поссорились из-за него. — Внезапно вся горечь, скрывавшаяся в ней, вырвалась наружу. Она повернулась к Тони и заговорила сердито: — Почему я не могу видеться с теми, кого мне хочется видеть? Допустим, этот человек — шарлатан, но какое мне до этого дело, если с ним я чувствую себя лучше? Бог свидетель, с Фаусто я не чувствую себя лучше! Ему вообще все равно, жива я или мертва.

— Ты не права, Нанда.

— Откуда тебе это знать? — резко спросила она, но потом смягчила тон: — Извини меня. Я не должна впутывать тебя в свои проблемы. Вероятно, ты совсем не хочешь о них слышать.

— Напротив, я хочу, чтобы ты впутывала меня. Может быть, я смогу помочь тебе.

Улыбка тронула ее губы.

— Тони, ты добрый. Хотела бы я, чтобы Фаусто обладал хотя бы десятой частью твоей доброты. Но ты принадлежишь церкви. Ты не знаешь, что такое реальная жизнь.

Теперь рассердился он:

— Это я не знаю? Я работал семь лет в трущобах, а ты говоришь мне, что я не знаю, как выглядит реальная жизнь? Ты, которая платит деньги за свои спиритические сеансы?

Она была изумлена его тоном.

— Прости, не хотела…

— Я не собираюсь защищать Фаусто, так как думаю, что он ведет себя глупо. Однако ты тоже ведешь себя не лучше. Он нашел прибежище в фашизме, а ты — в сверхъестественных силах. А приходило ли кому-нибудь из вас в голову, от чего вы пытаетесь убежать?

Она уставилась на него:

— От чего?

— От пустоты, — он понизил голос, — от духовной пустоты, потому что оба вы покинули церковь.

— О, Тони, перестань проповедовать! Если уж мы затронули эту тему, то я ее не покидала никогда. Просто я не хожу больше в храм.

Он взял Нанду за руку, удивляясь, какое наслаждение доставляет ему ощущать ее кожу.

— Ты считаешь, что я не имею представления о реальности, потому что я священник. Но мне хотелось бы доказать тебе, что у меня более глубокое чувство реальности, чем у тебя, что в душе у меня мир, которого нет ни у тебя, ни у Фаусто. Я хочу помочь вам обоим, Нанда. Ты разрешишь мне попробовать?

Она внимательно посмотрела на его лицо, так напоминавшее ей лицо мужа и все-таки отличавшееся от него. Она ощутила его нервную силу, его сострадание… и еще что-то.

— Что ты хочешь сделать?

— Разреши мне приходить сюда во второй половине дня и беседовать с тобой в течение нескольких недель. Я не стану читать проповеди, просто буду беседовать с тобой. И может быть, вместе мы сможем найти ответ на вопрос, почему ты несчастлива.

— Тогда ты не сможешь как следует отдохнуть.

— Нет, смогу. Я на самом деле хочу помочь тебе, Нанда.

«А ты хочешь? — подумал он. — Или есть что-то еще, о чем нельзя думать?»

— О, Тони! — воскликнула она, — мне так нужна твоя помощь.

Дон Чиччо Кучча был мэром Пьяна дей Гречи и фигурой в сицилийской мафии очень влиятельной. В 1925 году, когда Муссолини посетил Сицилию, дон Чиччо принимал его в Пьяна дей Гречи. Вскоре после этого дон Чиччо был арестован как обычный уголовник, обвинен в различных преступлениях (большинство из которых он совершил) и посажен в тюрьму на острове Сан-Стефано. Все это было частью наступления Муссолини на мафию, наступления, в авангарде которого был Чезаре Мори — супрефект, которого дуче наделил почти диктаторскими полномочиями на Сицилии.