Фред Стюарт - Век

— Фаусто! — воскликнула Нанда, обернувшись к нему. — Я не слышала, как ты вошел.

— Привет, Нанда! Привет, Тони. Мать сказала мне, что вы оба ведете беседы о религии. Вы всегда разговариваете в темноте?

— А я и не понял, что уже так поздно, — отозвался Тони. — Я, пожалуй, пойду.

— Не уходи. У меня не было случая поговорить с тобой с тех пор, как ты вернулся в Рим. Останься у нас поужинать. Нанда, мы ведь никого не ждем к ужину, не так ли?

— Нет, никого.

— Тогда скажи повару, чтобы готовил на троих.

Нанда почувствовала что-то неладное, заметив, как муж скрывает раздражение, и была рада оставить Тони поужинать. Когда Фаусто был не в духе, она предпочитала, чтобы в это время в качестве буфера присутствовал кто-либо третий. Нанда вышла из комнаты, а Фаусто подошел к брату и обнял его:

— Мне приятно видеть тебя, Тони. Мы ведь теперь не часто видимся. И очень досадно, что в тот момент, когда я прихожу домой, ты хочешь уйти. — Фаусто достал из янтарного ящичка сигарету и закурил.

— Я не хотел огорчить тебя, — сказал Тони сконфуженно.

— Но ты огорчил меня. Я знаю, что ты и мать не одобряете моих действий, однако это не значит, что мы не можем оставаться друзьями, правда?

— Конечно, правда.

— Отлично. — Он пересек комнату и нажал электрический звонок. — Пойду переоденусь. Если хочешь, дворецкий принесет тебе коктейль.

— Спасибо, Фаусто.

Братья не спускали друг с друга глаз.

— Мой дом — твой дом, Тони, — наконец сказал Фаусто и пошел наверх.

Тони сидел в кресле, уставившись в белый ковер. Ему не хотелось оставаться на ужин. Но он чувствовал себя слишком виноватым, чтобы уйти.

Когда Нанда в черном, глубоко декольтированном платье для коктейля сошла вниз, она выглядела столь соблазнительной, что Тони ощутил острое желание. Платье удерживалось на ее обнаженных плечах при помощи узких черных бретелек, а нижняя его часть состояла из треугольников, острые концы которых свободно свисали над коленями. На стройных ногах красовались атласные туфли с пряжками из искусственных бриллиантов, в ушах покачивались алмазные сережки, а на руке переливались два браслета с алмазами и рубинами — подарок ее отца-ювелира. Шедший позади нее Фаусто был в облегающем фигуру смокинге.

— Бернардо сделал тебе коктейль? — спросил он Тони.

— Я сказал ему, что подожду вас.

— Мне хочется пить. — Фаусто снова нажал звонок и подошел к патефону. — Тебе нравится американская музыка, Тони? Гершвин, например? Я от его песен без ума. Вот эта называется «Я построю лестницу в рай». И название прекрасное. Почти религиозное, как ты считаешь?

Он опустил иглу на пластинку, и прелестная мелодия выпорхнула на свободу. Вошел дворецкий и принял заказ на напитки.

Когда они пили коктейли и ужинали, Фаусто поддерживал легкую беседу, но Тони большей частью молчал.

— Хотите еще Гершвина? — спросил Фаусто, когда они вернулись после ужина в гостиную.

— Ну конечно! — воскликнула Нанда, которая за ужином выпила много вина и сейчас слегка опьянела. Фаусто поставил пластинку «Леди, будь паинькой». Нанда закружилась по комнате, Тони смотрел на нее, а Фаусто — на Тони. Потом Фаусто присоединился к жене. Молодая пара танцевала очень хорошо, их тела прикасались друг к другу, слегка выпуклый живот Нанды прижимался к животу Фаусто. Тони сидел на подоконнике, завороженный этим зрелищем.

Когда пластинка кончилась, Фаусто снова подошел к патефону.

— Теперь твоя очередь, Тони, — сказал он, перебирая пластинки. — Потанцуй с Нандой. Она потрясающе танцует.

— Я не могу, — ответил Тони.

— Почему? Потому что ты священник? Не глупи — это все останется в семье. Вот одна из моих любимых песен: «Кто-то следит за мной». — Он опустил иглу, и томная мелодия заполнила комнату. Нанда стояла посередине ее и смотрела на деверя. Затем улыбнулась и пошла к нему, протянув руки:

— Потанцуй со мной, Тони.

Он затряс головой:

— Я не могу. Кроме того, я просто не умею танцевать.

— О, это легко. Пойдем, я тебя научу.

— Нет, я не могу. Пожалуйста, мне очень неловко.

— Положи левую руку мне на талию и возьми меня за руку. Вот так. Правильно. А теперь делай так, как я…

«Невероятно, — подумал он, — я танцую с ней!»

Тони вдохнул терпкий аромат ее духов и ощутил, как ее тело прижимается к нему. Он весь дрожал от желания. Его пьянила Нанда, пьянила эта музыка. Он смутно понимал, что Фаусто использует свою жену как приманку. Это было чудовищно, но и он сам, Тони, вел себя чудовищно…