Лия Флеминг - Ласточки

– И что же именно?

– Всех птиц, гнездившихся в его ветвях! Людей, скрывавшихся в листве, вроде Робин Гуда…

– Но его не было в этих местах, верно?

Глория знала о Робин Гуде из учебника по истории.

– Знаю, но здесь, скорее всего, несли вахту солдаты. Целовались влюбленные. Оно должно знать сотни тайн.

– Ты безумна… ты… это всего лишь дерево!

Разговор начал надоедать Глории.

– Это наше дерево. Наше Древо Победы. Мы можем приходить сюда, рассказывать ему обо всем, что у нас на душе. И никто нас не увидит, – продолжала Мадди.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Понятия не имею, но я мечтаю, чтобы папа знал, что я здесь. Интересно, играл ли он в этом домике?

– И я хочу, чтобы мама знала, где я, приехала сюда и жила с нами, – добавила Глория.

– Тогда давай загадаем желание, – улыбнулась Мадди, и Глории стало легче. Но она тут же все испортила, сказав:

– Все равно глупо разговаривать с деревом.

– Вот, смотри: можно записать желания на бумаге и спрятать в трещине коры, тогда дерево будет хранить их вечно, – не сдавалась Мадди.

– Какой в этом смысл? Просто идиотизм какой-то!

– Ничуть. Это волшебное дерево. Оно исполняет желания, но нужно держать их в секрете, иначе ничего не получится.

– Значит, мы по-прежнему подруги, ты и я? Прости, что не так все поняла. Мне пришлось нелегко, честное слово, – проболталась Глория.

Сидя на ветке, девочки дружно болтали ногами.

– Только ты, я и старое дерево? – уточнила Глория.

Мадди кивнула.

– Только ты, я и старое дерево. Друзья навеки!

О, какое облегчение! Мадди не рассердилась. Глории было так важно сохранить доступ в Холл. Иначе, как же она будет кататься на велосипеде Мадди или одеваться в большой спальне перед зеркалом в золоченой раме, получать сладости от тети Джулии и выполнять мелкие поручения за пенни? Там было легко притворяться принцессой, имеющей слуг, а не жалкой вакки из узких улочек Манчестера. Друзья навеки… лучшей новости быть не может!

– Слышали насчет Энид? – выкрикнула Пегги Биккерстафф, подбегая к девочкам, едва те выбрались из своего укрытия. – Она в большой, большой беде.

Девочки навострили уши:

– Тот солдат приперся, заявил, что он кузен Энид и хотел бы повести ее на чай в день Нового года. А Грымза, которая только что вернулась из поездки, стала его допрашивать. И тут Энид является: вся из себя, губная помада, чулочки, взрослая прическа… ну вот. Они с солдатом ушли и обещали до темноты вернуться… и с тех пор эту глупую корову больше не видели. Теперь она влипла! Тут же послали за констеблем и миссис Плам, и, когда они прочитали ее бумаги, оказалось что у нее нет ни брата, ни кузена, и все это сплошное вранье, а она отправилась в Скарпертон на танцы! Как, по-вашему, что она делала с этим солдатом? – хихикнула Пегги.

– Что? – спросила Мадди, когда утих ударивший в лицо порыв ветра со снегом.

– Детей, вот что! Вы хоть знаете, о чем я?

Глория рассмеялась, но щеки Мадди вспыхнули.

– Конечно! Люди спариваются, как животные. Это всем известно.

– Вовсе нет. Сначала они целуются, а собаки – никогда, – сообщила Пегги.

– Ну уж нет, дети от поцелуев не получаются, – вмешалась Глория. Настала ее очередь показать им, что она не безмозглая тупица! – Нужно лечь и подпрыгивать на кровати!

– Неужели? – изумленно охнула Мадди, словно Глория сказала нечто гениальное.

– Она такая врушка! – отмахнулась Пегги. – Сначала нужно поцеловаться, иначе ничего не получится… как в фильмах. Ретт Батлер и Скарлетт [25].

Все они просто обмирали при одном упоминании фильма «Унесенные ветром».

– Но он несет ее в кровать… по лестнице, – настаивала Глория.

– Если кому-то взбредет в голову таскать Энид по лестнице… это будет все равно что волочить мешок с углем, – ухмыльнулась Мадди впервые за эти недели. – Впрочем, можно спросить ее, когда она вернется.

– Она сюда не вернется. Я слышала, как мисс Блант говорила, что после этой выходки ее поместят в Дом для падших девушек.

– Но она не сделала ничего плохого, просто решилась на небольшое приключение.

Мадди принялась бросать мокрый хворост в коляску для сбора топлива.

– Но Энид солгала, сбежала с солдатом на всю ночь и позволила ему делать с собой все, что тот хотел, – продолжала Пегги. – Она блудница! Не лучше проститутки! Они делают это за деньги и попадают в тюрьму.

У Глории вдруг закружилась голова при воспоминании об Элайджа-стрит, принаряженных женщинах, гулявших в темноте, о мужчинах, подпрыгивавших на постели мамы, и большой керамической банке для муки, в которую та складывала плату за свои услуги. Постепенно все прояснялось, складывалось в одну картину. Если кто-то узнает о ее позоре…