Лия Флеминг - Ласточки

«Дом Рауля Анри».

Дверь ей открыли.

– Я хотела спросить, нет ли у вас вакансии модели? – улыбнулась она, втайне боясь, что тот, кто открыл ей, не заметит пыль на туфлях, несвежие белые перчатки и усталое лицо. День выдался тяжелым.

Женщина в строгом черном платье впустила ее в переднюю.

– Вы из агентства? – неприветливо спросила она с сильным французским акцентом, уводя Мадди наверх. – Сюда. Мистер Анри скоро будет.

Они оставили позади роскошь мраморного вестибюля и поднялись по скромной лестнице на чердак – лабиринт мастерских, сверкавших радугой ярких тканей, благоухавших смешанным запахом ткани, пота и духов.

– Как вас зовут? – спросила женщина.

– Мадлен Белфилд. Я принесла портфолио.

Она протянула папку, но женщина даже не взглянула на фото.

– Ждите здесь, – приказала она, и Мадди прождала, казалось, несколько часов, гадая, какая судьба ее ждет, и молясь, чтобы не пришла девушка из агентства, которая разоблачит ее уловки.

В дверях появился маленький человечек, смерил ее пристальным взглядом.

– Давайте посмотрим… встаньте… пройдитесь… ваш рост?

– Пять футов десять дюймов, – послушно ответила она, добавив для ровного счета полдюйма, пытаясь выглядеть утонченной, умудренной жизнью и готовой выдержать любые испытания.

Мадди улыбнулась.

– Мне нужны не улыбки, а холодность, – скомандовал он. – Разденьтесь за ширмой, покажите фигуру.

Мадди сделала, как было сказано, и вышла к нему в одной комбинации.

– Неплохо. Длинные ноги и прямая спина – редкость в наше время. Но можете ли вы правильно двигаться? Ортанс, наденьте на нее золотую парчу и позовите меня, когда она примет приличный вид.

С этими словами он исчез, а женщина в черном принесла бальное платье, едва застегнувшееся на спине Мадди.

– Придется избавиться от этого, – процедила она, сильно ущипнув Мадди за спину. – Слишком много мышц. Мистер Анри любит худых, как палка, женщин. Хорошо, хоть у вас нет бюста. Он любит создавать бюст с помощью покроя платьев.

Мадди терпеливо ждала, пока они укладывали ее непокорные волосы. Кто-то принес пару огромных клипс.

– Желательна лебединая шея. Ваша сойдет… с большой натяжкой. Медленно спускайтесь по ступенькам и входите в комнату.

Мадди подняла подол платья: ярды и ярды золотой парчи. Пытаясь выглядеть элегантно, она вошла в гостиную с чудесными люстрами, стульями в стиле Людовика XIV с позолотой и изящными занавесками. Прямо перед ней было зеркало, и она, вспомнив слова женщины, выпрямилась, подняла голову и стала медленно скользить, вытягивая спину, пока не показалось, что она выросла до семи футов.

В памяти всплыла муштра в «Маршфилдс». Она стала смотреть вдаль, словно перед ней расстилался длинный коридор, стараясь почувствовать себя принцессой… Золушкой на балу, где ожидал весьма своеобразный принц, наблюдавший за каждым ее движением. Не красавец ее грез, а мужчина средних лет с усиками и крашеными черными волосами.

– Повернитесь… пройдите сюда… имя?

Он уже забыл ее!

– Мадлен, – ответила она, не меняя позы. Прежде всего холодность… так он сказал.

– Итак, мисс Мадлен, думаю, что смогу с вами работать, но не желаю видеть никаких улыбок, никакой отсебятины. Только я создаю форму, вид, стиль. Вы – ничто. Либо вы вдохновляете меня, либо нет. Откуда вы?

– Йоркшир, сэр.

– Где это?

Он повернулся к Ортанс. Та пожала плечами.

– Неважно. В вас что-то есть. Но волосы и макияж не пойдут. Никакого загара: держитесь подальше от солнца. Можете курить, и главное – пунктуальность. Вам нужно многому учиться, но вы свежи и молоды. Я могу вылепить из вас все, что мне необходимо. А теперь я занят, бегите и в следующий раз наденьте приличные туфли. На каблуках. Я люблю девушек высоких, как гвардейцы, и с прямой спиной.

– Да, мистер Анри, – прохрипела Мадди, все еще не в силах поверить своей удаче. Сам кутюрье снизошел до разговора с ней!

Она даже не посмела спросить о деньгах. Сумеет ли она просуществовать на сдельной работе? Получить место, пусть и самое скромное, в лондонском доме моды – это чудо. Но если бы только она была способна испытывать хоть какую-то радость от собственного успеха…

Ночью она лежала на диване, гадая, правильно ли поступила. Грег не вернулся. Не попытался ее переубедить. Даже Глория не потрудилась ей написать. Боже, неужели она действительно потеряла ребенка по собственной вине?

При мысли об этом ее охватывал такой страх, становилось так худо, что она начинала курить одну сигарету за другой, пока не засыпала… но просыпалась уже через несколько минут. Так продолжалось всю ночь. Лучше уехать. С глаз долой – из сердца вон…