Валерий Ламзов - Золотое сечение Иуды

– Это как понимать? – полюбопытствовал Иуда. – Попросить поделиться бизнесом своего партнера означает «мучить»?

– Именно. Потому что бизнес мой и только мой. Пока он мой, я могу им управлять, во всяком случае в нашей стране, – продолжал утверждать Ванин. – Но еще раз говорю, я ее не убивал. Я только предположил, что такое с ней может случиться. Ее неоднократно предупреждали, что алкоголь и снотворное убьют ее. Не виноват я, Иуда, не виноват.

– Да, – согласился Иуда. – Мы, евреи, не знаем такого понятия как «вина».

Иуда поднялся и предложил Ванину пройти в столовую и помянуть рабу божью Лизу-Лизавету. Ванин встал, обескураженный наглостью Иуды, распоряжающегося у него в доме как у себя, но Иуда успокоил его:

– Нет, я не хочу выглядеть в твоих глазах невоспитанным человеком. Просто мне надо тебе сообщить еще одну новость, для восприятия которой тебе лучше выпить.

Помянули Лизу молча. Ванин напрягся: «Какую еще неприятность несет мне этот пришелец из неизвестности? Что он хочет еще мне сказать? Что ждать от него?»

Иуда успокоил:

– Я скажу только то, что ты должен знать, брат мой. Ответь мне, пожалуйста. Ты знал, что Лиза ждет от тебя ребенка?

– Что-о? Что такое ты говоришь? – возмутился Ванин, не веря ушам своим.

– Да, да, брат мой. Грех большой лежит на душе твоей.

– Как же это такое получается? – не выдержал Ванин. – Это кошмар какой-то. Я живу нормально, спокойно, своей собственной жизнью. Никого не трогаю. Ничего плохого не делаю. Я уважаемый человек. Меня знает вся страна. Я создаю рабочие места, плачу налоги. И семьянин я тоже хороший. Я люблю свою жену, люблю своих детей.

Он не говорил, он кричал:

– Жена у меня умница, красавица. Светик мой – дочка моя. В конце концов, если подумать, то и Бог любит меня. Ведь ни у кого нет в доме этого великого полотна «Тайная вечеря». Она у меня висит на стене над камином. И после этого говорить, что я безбожник и преступник? Убийца матери и ребенка своего? Так получается? Так, послушать тебя я – деспот. Дракула какой-то!

– Ладно, тебе, брат мой, – успокоил его Иуда. – Все равно же дружок твой Бритов, милиционер, уже генерал, поди, все следы твоего пребывания убрал, отпечатки стер. А мои доказательства к делу не пришьешь. Они только для души. Как свидетель я тоже выступить не могу. Меня нет, поэтому зачем тебе меня бояться? И не принимай сказанное близко к сердцу. В жизни у тебя много еще чего будет, пока уйдешь в мир иной. Поэтому береги здоровье.

Между тем Ванин встал и на цыпочках прошел за дверь в соседнюю комнату. К его великой радости на кушетке спала сладким сном Анна. Он поправил на ней плед и облегченно вздохнул:

– Слава богу! Кошмар закончился.

– Ну, что? – спросил его Иуда. – Продолжим наш разговор?

– На чем мы остановились? – растерянно спросил Ванин, не в силах отойти от полученного шока.

– Вас, брат мой, интересовал вопрос, с кого Леонардо писал образ Иисуса Христа?

– Да, – подтвердил Ванин. – Интересовал до тех пор, пока Вы меня не вывели из себя своими кошмарными предположениями и этим видеороликом.

– Но если позволите, я Вам все-таки расскажу, с кого он рисовал образ Христа. Если, конечно, Вам это до сих пор интересно.

– Интересно, интересно. Уж, будьте добры, расскажите, – ответил ему Ванин.

– Образ Иисуса он написал с самого себя. И не смотрите на меня, как солдат на вошь. Он писал образ Иисуса Христа с самого себя.

– Любопытно, – произнес Ванин.

– Хм, – продолжал Иуда. – Я Вам уже рассказывал про его странности. Абсолютно ненормальные отношения с отцом, который, заметив чудачества сына, просто испугался его одержимости и отправил подальше от дома. И, как оказалось, навсегда. Леонардо, я, кажется, Вам уже рассказывал, даже на похоронах отца отказался присутствовать. Настолько глубоко в нем засела обида за то, что тот отдалил его от семьи и лишил родительской любви. О матери он вообще ничего не знал. Я думаю, что и знать не хотел.

– Странный был человек, – прошептал Ванин. – Однако мне непонятно, как даже после встречи с Вами он мог решиться на такое.

– Действительно, – согласился Иуда. – Это выглядит, по меньшей мере, странно, если не знать Леонардо да Винчи, конечно. Я уже Вам говорил, что он не был набожным человеком. Он был естествоиспытателем. У него был замечательный товарищ Джованни Бортанелли, его ровесник, и такой же, как Леонардо, одержимый жаждой познания. Владел он несколькими языками и служил в Ватикане при Пантифике в архиве. Леонардо, когда еще работал над картиной, поделился с Джованни тем, что ему приснился любопытный сон, но фактически он пересказал ему суть нашей встречи с ним. Но Джованни, оказывается, был удивительно глубоко посвящен в жизнь земную Христа из записей на свитках древних христиан – коптов. Эти свитки, то бишь документы, свидетельствующие о земном пути мессии, хранились под большим секретом от глаз простолюдинов. Но Джованни их внимательно изучал. И он пересказал Леонардо их содержание. Из чего тот сделал не те выводы, какие подобает сделать нормальному человеку. И это было его глубочайшее заблуждение.