Зарин Андзор - Караван в горах. Рассказы афганских писателей

Дочери заснули прямо на ковре: одна, пробуя ругать и наказывать свои пальчики, другая — в обиде на человека. Все так же горела коптилка, оставалась незаполненной ведомость с оценками… Мне хотелось плакать. Забыв о грозящем мне выговоре от начальницы, я быстро собрала листочки с письменными работами и сунула их в пакет, подумав, что мои ученики, наверное, специально постарались уничтожить самую память о низком обмане Афрасьяба и, ради собственного успокоения или желая порадовать меня, выучили и написали имена всех этих бесчисленных влюбленных. Завтра надо бы непременно пересмотреть ответы с нулями. Я уложила дочек, и мне стало как-то неприютно и одиноко. По-прежнему хотелось плакать. Я наскоро прибралась в комнате, глядя на собственную тень на стене, повторявшую каждое мое движение. Убрала в сумочку калькулятор. Пакет с экзаменационными работами и ведомостью положила в прихожей, чтобы не забыть завтра. Тень на стене продолжала меня передразнивать. На глаза мне попался мой портрет, нарисованный дочерью. Я выглядела на нем какой-то потерянной и удрученной. «Может это портрет Тахмины? — подумала я. — А руки она держит в карманах и грустит, непрестанно трогая и перебирая амулеты?» Из ночной тьмы с городских стен и башен мне послышался хохот Афрасьяба. «Тахмина! — произнесла я, словно в забытьи. — Наши Рустамы — убийцы, наши Сохрабы — святые жертвы. Кого же из них нам оплакивать?»

Мне вдруг почудилась чья-то тяжелая поступь. Не знаю, откуда исходили эти звуки, — из моей ли души, из сердца ли Тахмины, или то были шаги невольных и безгрешных убийц, таких, как Рустам, которые в тоске и отчаянии скитаются по земле с телами погибших за правое дело Сохрабов на плечах. И я снова вернулась к мысли, показавшейся мне справедливой: «Наши Рустамы — убийцы, наши Сохрабы — мученики. Так кого же оплакивать?..»

Лампа мигнула и погасла: кончилось масло. Моя тень на стене исчезла.

Перевод с дари Ю. Волкова

Мы перешли в двенадцатый класс[В Афганистане в средней школе двенадцать классов.] и, как обычно, разъехались по домам. Каникулы пролетели быстро, и вот мы уже снова в школе. Нам предстоял последний год учебы. Ребята нашего класса были способными и старательными и дружно соревновались между собой. Неудивительно, что, успешно сдав экзамены за одиннадцатый класс, они вовремя вернулись в школу.

За несколько лет учебы все мы сроднились и жили как братья. Поэтому были рады после каникул увидеться снова. Усевшись в кружок, мы рассказывали о доме, о родной деревне, о том, как провели время. Рассказывали откровенно, ничего не утаивая.

Мы усердно взялись за учебу, крепко запомнив, что нам сказал учитель обществоведения: «Учитесь еще прилежнее, чем в прошлые годы, старайтесь побольше узнать, и самых достойных из вас пошлют на учебу за границу. У правительства есть об этом договоренность. Отметки должны быть самыми высокими, а поведение — отличным. И не только в классе».

Уроки я учил вместе с моим другом Зальмаем, мы вместе повторяли пройденное, готовились к экзаменам, помогали друг другу решать задачи. Зальмай, как и я, внимательно слушал учителей и всегда следовал их советам.

Однажды, укрывшись в тени деревьев в саду неподалеку от школьного двора, мы делали домашнее задание. Я ни на минуту не забывал о том, что сказал учитель обществоведения, и мечтал о поездке за границу.

— Зальмай, дружок, у нас с тобой есть шанс отправиться за рубеж на учебу. Ведь мы занимаем два первых места в классе. Если даже объявят конкурс и устроят экзамены, вряд ли кто-нибудь нас опередит. Прилежание всегда дает хорошие результаты.

Зальмай посмотрел на меня и грустно улыбнулся.

— Ты говоришь, у нас есть шанс? — промолвил он, задумчиво водя прутиком по земле. — Но ведь мы бедняки.

— Зальмай, что с тобой происходит? Ты хуже справляешься с заданиями, не интересуешься своим будущим, как прежде. Ты стал ко всему безразличен. Может быть, у тебя случилась беда? Кто-то умер в семье? Или ты в чем-то разочаровался? Ты разве не слышал, что усердие не остается без воздаяния, а урон восполняется. Разве не с тобой мы читали на днях стихи Хушхаль-хана: [ Хушхаль-хан — афганский поэт-классик XVII века.]

— Если есть знания и способности, кто посмеет не воспользоваться их плодами?