Зарин Андзор - Караван в горах. Рассказы афганских писателей

— Я проиграл дело! — сказал он жене.

— Как проиграл?

— Надо мной посмеялись! Все они заодно!

Спал Шир Али плохо; поднялся жар, тело сводили судороги, снились кошмары. Он видел кабинет кадия, чайную, солдата, троих кочевников, лживого соседа и муллу, который говорил: «Ты, брат, проиграл тяжбу, проиграл!» Видел он и захваченный соседом чаман, и пасущихся на нем соседских коров, и тоскливо смотревшую на чаман жену…

Шир Али встал и выглянул из окна; река все так же лениво несла свои воды, а чаман молчал, словно погрузившись в приятный сон. Подойдя к лежанке, Шир Али снова прилег. Он никак не мог понять, почему все, как один, против него. Немного погодя он опять задремал, и вновь потянулись тяжелые сны. Он видел, как течет река, но вместо воды по ее руслу скользили обманщик сосед, хаким с потной шеей, кадий с желтым лицом и черной бородой, крепко сбитые сыновья соседа, смуглые, желтозубые кочевники. А вместо монотонного шума реки слышались совсем другие звуки. Сосед приговаривал: «Чаман мне подарила река!» Хаким говорил: «Ты угрожал оружием!..» Кадий твердил: «Есть три разумных и достойных свидетеля…» Сыновья соседа говорили: «Восточным краем твоей земли является река». Кочевники повторяли: «Угрожал… Угрожал!..» Голоса мешались и, отдаваясь эхом в камнях и скалах, терялись где-то в ущелье. Шир Али показалось, что множество алчных глаз впились в его дом, в его коров и землю.

— Не отдам!.. Не отдам, кровопийцы!.. — закричал он, проснулся и весь в поту вышел из хижины. Было тяжело дышать, сердце бешено колотилось. Тогда Шир Али вернулся в дом, прихватил старое ружье и патронташ, снова вышел и, перейдя через реку, залег в старом русле.

Постепенно светало. Шир Али увидел, как соседский сын выгнал коров на его чаман.

— Стой! — поднявшись, громко крикнул он.

Испугавшись, сын соседа остановился, потом, не говоря ни слова, куда-то скрылся. Через некоторое время появился сосед со всеми своими сыновьями.

— Стойте! — снова крикнул Шир Али.

— Что ты хочешь, Шир Али? — громко спросил сосед.

— Свой чаман!

— Какой чаман!

— Этот! — топнул ногой о землю Шир Али.

— Наш спор решает закон! — сказал сосед.

Маленькие глаза Шир Али больше не светились простодушием, в них была только ярость:

— Я сам решу! Это мой чаман!

Сосед стал подходить ближе. Шир Али отчетливо видел лживое, хитро улыбавшееся лицо. В голове замелькали вчерашние сны, и он опять подумал, что все против него, что все они зарятся на его землю. Он вспомнил, что, умирая, отец наказывал хорошенько беречь их чаман. А сейчас!.. Откуда-то из глубины сознания доносилось: а теперь у тебя отобрали чаман!..

— Ты опять угрожаешь оружием?! — крикнул сосед, подходя с сыновьями все ближе.

Шир Али почувствовал бешеную ненависть к этому грубому нелепому лицу. В голову бросилась кровь… И вдруг в ущелье громыхнули выстрелы… Шир Али увидел, как упали на землю сосед и его сыновья. Потревоженные выстрелами, скрылись птицы, забились в норы горные ящерицы…

Взошло солнце, подул легкий прохладный ветерок. Шир Али глубоко вдохнул утренний воздух и увидел своих коров, которые паслись на чамане. Тело его наполнилось ощущением силы, сердце сжалось от радости, и с ног до головы его сотрясла приятная дрожь гордости. Он почувствовал жажду, напился из реки, которая все так же лениво несла свои воды, но теперь Шир Али казалось, что река больше ему не враг. Он опустил ружье; очень хотелось спать, а на сердце было легко. В полузабытьи Шир Али увидел жену: растерянно глядя на реку, она сидела на берегу. На ее лице больше не было выражения тоски, но на лбу прорезались морщины. Морщины озабоченности.

Шир Али поднял голову, улыбнулся. Легкий ветерок трепал его редкую козлиную бородку. Показав на чаман, он громко, с волнением и гордостью крикнул:

— Чаман!.. Чаман!..

А жена вдруг заплакала.

Перевод с дари В. Конаровского

Курица сидела на яйцах, и как только услышала, что старик поднимается по деревянным ступенькам, закрыла глаза и нахохлилась. С надменным видом она ждала, что старик, как обычно, подойдет и скажет с усмешкой:

— Ну, старушка, когда наконец вылупятся твои цыплята?!

Но старик почему-то прошел из сеней прямо в комнату, сгорбившись, едва волоча ноги. Он зажег керосиновую лампу и как был в одежде растянулся на постели. Курица слышала, как он стонет, и открыла глаза. Слабый свет керосиновой лампы проникал через открытую дверь в сени и, казалось, доносил стоны старика, исчезавшие в темноте. Курице казалось, что звуки эти вспыхивали и замирали в такт колебаниям пламени в лампе. Пламя поднималось и тут же опадало, грозя совсем погаснуть.